Сергей Самаров - Человек без лица

Он убрал трубку в карман, а не в чехол, и перевел дыхание. Подполковнику с его массой тела трудно давалось ношение бронежилета.

– Что там? – спросил Трапезников.

– Опросили ментов, которые позавчера утром дежурили на вокзале. Они такого пассажира не помнят. Из них никто места патрулирования не оставлял, один патруль встречался с другим, и все были на виду. Часто отмечались в дежурной комнате. Но все патрули утверждают в один голос: они видели там каких-то русских ментов, которые кого-то встречали. Считают, что это прикомандированные. Таких сейчас много. И еще, после многих опросов нашелся пассажир, который видел, как русские менты проверяли документы у красивого чеченца, а потом повели его куда-то. Но не в сторону комнаты милиции. Это он точно помнит… Чеченца по фотографии опознал на пятьдесят процентов. Лица ментов не помнит…

– Значит, все-таки менты…

– Значит…

Машины проехали пост ОМОНа без остановки и через пять минут остановились рядом с ментовской машиной, стоящей с включенными фарами и включенным боковым прожектором. Хожаев посмотрел в окно и нахмурился. И из машины вышел не сразу. Трапезников поторопился и вышел через другую дверцу, на ходу забрасывая ремень автомата на плечо. Осмотрелся. Место показалось знакомым, но сразу сообразить, куда они приехали, он не смог.

– Вот здесь халат лежал. – Ментовский старший лейтенант козырнул, и сразу показал на невысокий сугроб у дороги. – Чуть-чуть полой на дорогу свесился… Хозяйка дома ничего не слышала. Дом мы не осматривали. Мало ли… Но улицу блокировали с другой стороны. Выставили омоновцев. Начнем осмотр домов?

– Начнем, – сказал майор, командующий группой захвата.

– Начинайте с соседнего… – сказал Хожаев.

– А этот? – не понял майор.

– Это мой дом… – хмуро объяснил подполковник и направился к калитке.

Зелимхан так и не лег в эту ночь. Впрочем, долгая жизнь у костра давно научила его спать сидя. Так и сейчас… Охранник разжег очаг и, повинуясь короткому молчаливому знаку эмира, вышел, а эмир сел на пенек, протянув к трескучему, играющему пламени руки, прогревая, как обычно, суставы и активно шевеля пальцами. Но скоро руки стало жечь близким огнем, и он сложил их у живота, уперев локти в колени, и долго сидел так, закрыв глаза. Он и сам не понимал, спит или не спит, грезит чем-то или напряженно думает. Накануне вечером, до того как лагерь затих, Зелимхан думал только о брате, о том, что могло с Алимханом случиться и как брату помочь. И так навязчивы, так мучительны были эти мысли, что он даже забыл о тех трех джамаатах, что отослал поверху хребта на поиски появившихся откуда-то федералов. Потом вспомнил, но спрашивать не стал. Знал, что когда будет результат, ему доложат. И опять выбросил из головы эти мысли. Вернее, эти-то он как раз и не выбрасывал, а они ушли сами, как малонужные, второстепенные. А основная мысль из головы уходить не хотела. Хотя в принципе, что можно было сделать, Зелимхан сделал. Утром в Грозный отправится целая группа поддержки. Это будет реальная помощь Алимхану. И они будут докладывать обстановку по два раза в день. И все… Больше, из-за недостатка информации, Зелимхан сделать не может. Не может сделать до поры до времени… А когда час настанет, когда будет ясно, что следует предпринять, он именно это и предпримет… И потому не стоит мучить себя размышлениями, представлениями, которые могут сбыться, а могут и не сбыться. Лучше просто оставить эти мысли, и все… Придет время, все встанет на свои места…

О силе воли Зелимхана много говорят. Воля у него действительно непоколебимая. Он сказал себе так, и это стало так. Он перестал беспокоиться. И спокойно просидел перед очагом несколько часов до той поры, пока не услышал на улице, где-то на окраине лагеря, шум. Но выходить на шум – это комендантская обязанность, а никак не задача эмира. Если шум стоит того, ему доложат. И он стал ждать доклада.

Все так и произошло. Привычно постучал в дверь араб-охранник. Дверь чуть-чуть приоткрыл, и Зелимхан сказал через плечо, почти не оборачиваясь:

– Войди, я не сплю…

Охранник остановился в трех шагах за спиной. Алимхан много раз предупреждал Зелимхана, что нельзя оставаться спиной к охраннику. Наемник – он всегда наемник. Он служит за деньги. Следовательно, его могут перекупить. И эмир позволял себе такое пренебрежение безопасностью только в отсутствие брата.

– Что там? Вернулись джамааты?

– Нет, эмир. Начальник штаба…