Сергей Самаров - Тройная зачистка

Душевное состояние жены Басаргин понял: так она восприняла сделанное мужу предложение, потому что и не могла принять его иначе, не зная в принципе, что за работу ему предлагают, и не задумываясь о смысле этой работы. Должно быть, она думала, что это будет продолжением его сегодняшней деятельности. Конечно, в какой-то мере это правда. Но лишь – в какой-то, очень ограниченной мере, потому что антитеррорист должен быть не менее закрытым, чем сам террорист, а работа у него сложнее.

Однако он и сам не знал еще, что это за работа. Мог только догадываться, основываясь на слухах, которые, вопреки обыкновению всех слухов легко расползаться, неохотно покидали пределы кабинетов управления антитеррора ФСБ. Но здесь свое, местное. А там...

Интерпол... Сектор антитерроризма... И при этом высокая засекреченность работы. По крайней мере, именно так показалось Басаргину, когда он слушал намеки комиссара. Полностью переменить свою жизнь! Александра еще не понимает этого. И никто не скажет ей, сможет ли она оставаться художником, заниматься своим любимым делом, или для творчества у нее не будет условий.

Что ждет впереди его?..

Что ждет впереди ее?

Что ждет впереди их?..

Александра почувствовала присутствие мужа за спиной. Оглянулась с короткой полуулыбкой и продолжила набросок.

– Как думаешь, смогу я зарабатывать на Монмартре? – спросила почти весело, довольная результатом.

Вот оно, это впечатление!

Творческое воображение разыгралось во всю силу. Она уже представляет себя в Париже, она уже своя среди уличных художников. Она уже пьет кофе в «Ротонде» [8]...

– Похож... – сказал Басаргин. – Не лицо, а что-то изнутри...

– Ты правильно уловил. Значит, учитывая, что ты в нашем ремесле не смыслишь, я вправе сделать вывод – получилось удачно. Я и делала портрет изнутри, сама того не понимая. Ты верное слово подобрал. Я делала его, как чувствовала...

Александр удивленно пожал плечами:

– Ты же его почти не видела.

– Я глаза увидела. Почувствовала глаза. Остальное и не важно... Остальное просто приложилось...

– Ладно, делай... – сказал он и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Беспокойство не ушло. Оно и не могло уйти так быстро, потому что дело не завершено. Если приходил один киллер, вероятно, ждать прихода следующего и так далее.

Капитан решил посмотреть, что делается в подъезде. Уехала ли бригада?

Он выглянул, без скрипа открыв дверь, и, не закрывая ее, спустился на два этажа. Эксперты уехали. Труп увезли. Но слышались голоса где-то внизу и где-то наверху. Должно быть, идет полным ходом опрос соседей. Александр спустился еще на один пролет лестницы. Вот место, где лежал Магомед Даутов. Даже крови на бетоне нет. Пуля вошла в лоб, но не вышла через затылок. Это значит, что вошла под прямым углом и застряла в голове. И вообще ничто не напоминает о происшедшем. Словно ничего и не было.

Басаргин вернулся в квартиру. Музыка все еще неслась из маленькой комнаты. Александра не выходила, завершая рисунок. Она всегда так – если увлечена, может и день и ночь работать, пока не сделает все или не дойдет до какого-то этапа. Это не сильно нравилось мужу, которому иногда приходилось замещать ее в часы вдохновения на кухне. И совсем не нравилось в последнее время, когда у Александры появилась мастерская. Там она могла до полуночи просидеть за работой. Но сейчас он был рад. Это лучше, чем зацикливаться на трупе в подъезде.

Он посмотрел на часы. Время приближалось к одиннадцати. Хорошо бы все-таки съездить в управление и получить «боевые». Очередь в кассу большой быть не может. И... И – стоит заглянуть на несколько минут к полковнику Баранову. Поинтересоваться его мнением относительно предложения Костромина. Хорошо зная полковника, в отдел к которому когда-то пришел служить лейтенантом после окончания Высшей школы, капитан Басаргин вполне мог предположить, что при разговоре «тет-а-тет» совет Сергея Ивановича может оказаться совсем не таким, каким был в присутствии комиссара Интерпола. Могут некоторые подробности будущей работы всплыть, которые окажутся не по душе Александру.

Он опять открыл дверь в маленькую комнату.

– Я бы, пожалуй, получил сегодня деньги... Схожу. Ты как?

– Я в мастерскую. Ты только не трать ничего. Когда на новую работу переходишь, траты всегда будут... Подожди, вместе выйдем. Я боюсь того места...

– Лифт уже работает.

– Подожди, я быстро.

Собирается она в самом деле быстро. Редко тщательно красится перед зеркалом. Наверное, и без того с художеством завязана прочно, чтобы еще и лицо себе разрисовывать. Как помнил Басаргин, подруги Александры, коллеги и совладелицы мастерской, за своей внешностью следят точно так же...