Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась

– А кто туда входит, – продолжил Бабич, – решим в Грузии. Сейчас все.

– Молодцы наши, – сказал Денис, – дают прикурить в Дагестане этим ваххабитам. Но вроде и им обещают чуть ли не золотые горы.

– Что-что, – усмехнулся Бабич, – а обещать у нас умеют. Но сейчас вроде действительно воякам полегче. И едят, как говорится, от пуза, и снабжение более-менее. Главное – отношение людей стало другим. Помните, после Афгана Сахаров нас даже оккупантами называл. Сейчас, после взрывов, все поняли: змею надо давить в ее же гнезде.

В Дагестане липецкий ОМОН – это люди, о которых говорят в возвышенных тонах. Бойцы ОМОНа прибыли на войну в конце августа. Попали в пекло – райцентр Новолакское, что совсем недалеко от Дылыма. Драться им пришлось бок о бок с новолакскими милиционерами и с ротой некоего майора Жени (армейский офицер). И наступил момент, когда стало ясно – надо отступать, потому что еще немного, и кольцо бандитов замкнется. Но как уйти, если лично твой выход из окружения означает смерть для раненых? Весь Дагестан знает, что было дальше. Майор Женя сел в БТР и укатил, оставив и своих солдат, и раненых на майора милиции из липецкого ОМОНа, двадцатилетнего Леву (офицеры в Дагестане предпочитают общаться без фамилий). Но липецкие омоновцы, находясь в почти безнадежном положении, под командованием майора Левы сумели выйти из окружения и вытащили раненых. Как? Дрались по-русски, отчаянно. Проползли много часов подряд, сделав огромный крюк, по глубокому тылу врага. Они, расквартированные в Дылыме для охраны Казбековского района, сейчас испытывают трудности во всем. Ни одного интенданта не нашлось, чтобы выдать хотя бы новую форму – та, из боя, вся изорвана в клочья. А ведь омоновцы не бригада самодеятельных народных мстителей или добровольцев, а группа верных присяге офицеров МВД, состоящих на государственной службе и на государственном же обеспечении.

До ввода российских войск на территорию Чечни оставалось несколько дней.

В комнату вошел Виктор. Все молча уставились на него. Подойдя к столу, он положил на него раскрытый конверт. Подрагивающей рукой достал сигарету, прикурил. Борис вынул из конверта листок.

– «Готовь деньги. Десять тысяч долларов. Иначе твой сын умрет. Подтверждение о том, что он еще жив, скоро получишь», – вслух прочитал он. Кивнул: – Будем ждать. Значит, так, Виктор, готовь деньги на дорогу. Вот примерная сумма… Если не хватит, я займу в Грузии. Тебе сообщат сколько, и ты вышлешь. Сейчас пусть меня отвезут к Алексею, он составит маршрут. Рассчитаем время, я сообщу Левану, где и когда мы будем. Он встретит. Все будет тип-топ. Я доволен, что все начинается. А то почти месяц сидим. Правда, все в отличной форме, – чтобы отвлечь Виктора, добавил он.

– Михаил ничего не получил? – спросил Иса.

– Не знаю, – нервно отозвался Виктор. – Я как прочитал, сразу к вам.

– Кто отдал? – спросил Бабич.

– В почтовом ящике было. – Виктор облизнул пересохшие от волнения губы.

– Значит, вот-вот кассету привезут, – сказал Бабич. – Так что мы едем к тебе. Только незаметно. А то хрен его знает… Может, какого-нибудь алкаша наняли за пузырь, чтобы он смотрел за твоей квартирой. За тобой «хвоста» не было? Впрочем, сейчас за тобой сам Басаев вплотную пойдет, ты его не заметишь.

– Я подумал, – проговорил Виктор, – что это может быть. И потому покружил по городу. Два раза против одностороннего движения шел. Хорошо, гаишники меня знают.

– Успокойся, – повторил Борис. – Будешь нервничать, все может полететь к черту. Потому что если тебе привезут кассету, а так скорее всего и будет, ты на нервной почве запросто кинешься на посланца. И тогда все, сына можешь больше не увидеть. Пойми это.

– Он правильно говорит, – сказал Денис. – Нервы в таком деле не помощники и не советчики.

– Я все понял, – вздохнул Виктор. – Сейчас, если сказать честно, еще хуже стало. Вроде живой, и, как говорится, слава Богу. Но как подумаю, что там с ним сейчас делают… – Махнув рукой, скрипнул зубами. – Танюша и то говорит: кто знает, что лучше – жив Юрка или нет… Ведь это у него на всю жизнь. Он уже никогда не будет таким, каким был.

– Может, даже лучше станет, – серьезно сказал Денис. – Конечно, понятно, такое многих ломает. Но бывает, что человек, прошедший мучения, как бы перерождается и становится мягче, отзывчивее. Когда он вернется, главное – не жалеть его. Жалеть можно слабых, а он не должен чувствовать себя униженным или слабаком. Если в родне имеются такие, кто сочувствовать любит, близко не подпускай.