Александр Тамоников - Честь офицера

– Этот шакаленок, когда я выводил его за ворота, выстрелил в меня из газового пистолета и напал на охрану, вырубил и обезоружил их…

Наконец Руслан понял, что произошло.

– Ты что мелешь, идиот? Как это шестнадцатилетний пацан мог вырубить этих амбалов? Уж не обкурился ли ты анаши?

Выслушав хозяина, Муумин ответил:

– Я не обкурился, не обнюхался и не напился! Я все время следил за молодой парой. Они сидели на берегу пруда и мирно беседовали. Потом я попросил парня покинуть усадьбу. Он подчинился без лишних слов. А на выходе напал и на меня, и на ваших джигитов. Кстати, бойцам охраны требуется помощь, они до сих пор не пришли в себя. Я же, как только оклемался, сразу же позвонил вам. Парень и Лариса ушли лесом, забрав автоматы охраны…

Габрелия бросил трубку внутренней связи.

Первым желанием было отдать приказ на преследование беглецов, но его пришлось усмирить.

Пацан оказался слишком шустрым… В руках у него оружие. И он вполне способен открыть огонь. А рядом пост ГАИ! Менты, услышав автоматную стрельбу, тут же поднимут тревогу, и скоро ОМОН перекроет всю округу. Начнутся разборки. Этого допустить нельзя. Раз сумели сбежать, пусть бегут! Надо только перекрыть все дороги и вокзалы, немедленно… О чем он тут же распорядился. Далеко им не уйти!

Завтра же бригады перевернут весь город, захватят мать этого шустрого Сережи. Вернется Лариса, никуда не денется. Но кто вложил им в головы мысль о побеге? Не иначе эта сука, Алла! Ну, женщина, у нас с тобой разговор конкретный состоится! Но перед этим надо прилюдно разобраться с Муумином.

Руслан вызвал на связь помощника:

– Муумин?

– Слушаю, хозяин!

– Охрана ворот очухалась?

– Только что!

– Оставь там одного, остальных собери во внутреннем дворе особняка. Через полчаса я выйду.

– Понял, хозяин, выполняю!

– Выполняй!

Отключив телефон, Габрелия прижал трубку к щеке, задумался. Злость переполняла его. Неужели Алла надоумила Ларису на побег? Укусила, сука, все же укусила, тварь ползучая!

Но я не так укушу! Умоешься ты у меня кровью, женушка!

Он схватил ножны с кинжалом, длинный кнут и бегом спустился на первый этаж.

Попытался открыть дверь, но та оказалась на запоре.

Носком сапога он несколько раз ударил по двери.

– Открывай, сука! Мужа встречай!

В комнате мертвая тишина!

Посмела куда-нибудь выйти? Нет, дверь закрыта изнутри. Не открывает, потому что боится? Правильно делает, что боится! Но от гнева Габрелии никакие запоры не спасут. Он вызвал все того же Муумина.

Помощник прибыл в считанные секунды в сопровождении охраны.

Руслан приказал:

– Выломать дверь!

Сам отошел в сторону, затянулся анашой из отборной индийской конопли.

Бойцы одним ударом вышибли дверь, влетев вместе с коробкой в комнату. Вышли оттуда бледные, растерянные, испуганные. Один из них показывал рукой в проем:

– Там, хозяин… это… того… ваша жена… этого!

– Чего тянешь кота за хвост? – крикнул Габрелия. – А ну все во двор, ждать меня!

Муумин с охранниками ринулись по коридору во двор.

Руслан зашел в комнату, резко остановившись на пороге.

Перед ним висела, с посиневшим лицом и чуть выпавшим наружу языком, Алла!

Габрелия провел взглядом от крюка, которого раньше в комнате не было, по телу бывшей жены, до опрокинутого стола.

– Вот, значит, как, мразь? Опередила, сука? Сама свою судьбу решила? Эх, твою мать! Надо было и над ней установить контроль!

Он сплюнул на пол комнаты, вышел из нее, прошел коридором во двор, укрытый с четырех сторон жилыми и подсобными строениями, исключая неширокий проезд для автомобиля. Но и через него, из-за периметра ограждения, невозможно было ничего разглядеть. Проезд закрывался сауной.

Габрелия вышел на каменный плац, как называл место у фонтана, где иногда строил своих подчиненных, отдавая какие-либо задания, проводя инструктажи по несению службы, просто читая нотации. Здесь же и наказывал, в основном поркой, провинившихся.

При его выходе шеренга охранников, подавляющее большинство которых составляли лица так называемой кавказской национальности (были среди них еще два украинца, литовец и русский), подтянулась.

Муумин вышел к хозяину, доложил, что охрана, за исключением двух человек с основных постов, собрана.

Габрелия, казалось, не обратил никакого внимания на рапорт помощника, прошелся вдоль строя, вернулся в центр, встал перед подчиненными, широко расставив ноги, сложив руки назад.