Александр Тамоников - Обет на крови

Власенко вздохнул:

– Оно тебе надо, Надя?

На что женщина ответила твердо:

– Надо.

– Охо-хо! Ну что ж, кое-что, раз обещал, я тебе объясню. Но учти, это строго между нами, иначе начальство просто-напросто оторвет мне голову.

Надежда заверила:

– Я умею хранить тайны.

– Так говорят все женщины.

– Верно. Но я не все. Я действительно не болтлива и ненавижу разного рода слухи и сплетни. Ты в этом еще будешь иметь возможность убедиться, хотя это зависит от того, сколько ты пробудешь в Переславле! Ну? Я слушаю!

– Хорошо, только помни, я не имел права даже частично раскрываться перед тобой, но вижу, ты человек надежный, а в людях разбираться я научился. К тому же подсознательно чувствую, что на каком-то этапе ты сможешь оказать нам неоценимую услугу. Какую? Не знаю. Но чувствую это, сможешь. Поэтому и нарушаю запрет командования. Слушай. Как ты заметила ранее, сегодня состоятся похороны семьи, зверски убитой бандитами за городом. Так вот, одного из нас, не того, с кем я разговаривал, а другого, который, естественно, тоже приехал сюда с нами, зовут Рустам Шарипов.

Надежда переспросила:

– Шарипов? Уж не...

– Да, тот самый Шарипов, брат подполковника Шарипова. Мы с Рустамом служим вместе. Узнав о трагедии, прибыли в Переславль, чтобы найти убийц. Найти и покарать, если это не сделают правоохранительные органы.

Женщина, глядя совершенно другими глазами на своего случайного знакомого, проговорила:

– Вот оно что. Да. Так, говоришь, человек, который потерял семью, здесь?

– В городе. Но скоро будет на кладбище.

– Мне так жаль его! Господи, это какое же горе ему пришлось пережить!

– Надя, на будущее, нас, офицеров спецназа, не надо жалеть. Мы в этом не нуждаемся.

Вспомнив, что его станция находится в режиме постоянного общения, Влас спросил:

– Гончар?

Майор ответил на удивление спокойно:

– Ну?

– Ты все слышал?

– Конечно!

– Извини, но...

– Значит, мы все можем доверять ей? Следовательно, она – друг, и все же поменьше эмоций и различных подробностей нашей службы, тем более в части цели нашего пребывания здесь! Договорились?

Прапорщик ответил:

– Договорились!

– Вот и хорошо! У вас с Надеждой еще где-то полчаса. Мы только отъезжаем от здания муниципального центра, где было организовано короткое прощание с семьей Шариповых.

– Сам Рустам как?

– Держится.

– Ясно. Я выключаюсь.

– Давай, так будет лучше. Мне необязательно знать ваш дальнейший диалог.

– Спасибо, командир.

– На здоровье.

Прапорщик отключил станцию. Надежда с тревогой посмотрела на него, спросив:

– Твой командир слышал, о чем ты говорил?

– Да.

– У тебя теперь, наверное, будут неприятности? Это я виновата, полезла со своими дурацкими вопросами.

Власенко улыбнулся:

– Все нормально, Надя. Идем дальше, нам еще гулять где-то с полчаса, постепенно выходя к месту захоронения семьи.

Женщина предложила:

– Зайдем на могилу моего бывшего?

Прапорщик взглянул на нее:

– Если хочешь, зайдем. Ты иногда бываешь здесь?

– Редко. В основном, по праздникам, и то по настоянию матери, она утверждает, что нехорошо забывать человека, отца твоих детей. Она уже не помнит, как этот человек издевался и над женой, и над детьми.

Власенко взял женщину под руку:

– Не надо злости, Надя. Ее и так много вокруг. Тем более о покойных не принято говорить плохо.

– Тогда помолчим.

– Молчать необязательно, просто хаять его сейчас уже не стоит, да и бесполезно это. Далеко до могилы?

– Нет! Сейчас перейдем на соседнюю дорожку, там метров пятьдесят прямо к забору и чуть в сторону.

– Идем.

Могила бывшего мужа Надежды была неплохо оформлена, имелся памятник с надгробной плитой, оградка с калиткой и даже столик со скамейкой, но сильно запущена. Еще прошлогодний бурьян закрывал все пространство участка. Женщина и на этот раз не стала хоть имитировать уборку, бросила в траву букетик и повернулась к Власенко:

– Вот и все. Свиделись. Можем идти дальше.

– Ты бы хоть немного могилу прибрала!

Надежда ответила жестко:

– Обойдется и так, пусть благодарит там, на небесах, что похоронила, да все как у людей сделала. От детей деньги оторвала, а сделала.

– Сколько ему было? Я не вижу даты на памятнике.

– Сорок два.

– Молодой.

– Да, молодой. Но хватит об этом. Идем по твоим делам. Они важнее и благороднее, чем торчание у могилы пьяницы-эгоиста.

Прапорщик никак не среагировал на последнюю реплику спутницы, выйдя на асфальтированную дорожку. Взглянул на часы – 14.20. Минут через десять должен показаться траурный кортеж с телами семьи Шариповых. Можно сближаться с могилами, но перед этим Власенко решил провести первую круговую съемку. Он включил камеру, открыл миниатюрный дисплей, настроил фокус и медленно повернулся вокруг своей оси.