Альберт Байкалов - Финишная кривая

Два дня, проведенные в неврологическом отделении клиники, расположенной на улице Фестивальная, Снегирь просто валялся на койке. Вставал лишь изредка, чтобы добрести до столовой или туалета. Кроме того, что он реально устроил себе сотрясение головного мозга, разбив о лоб пару бутылок из-под водки, его накачивали здесь какой-то гадостью, отчего постоянно клонило в сон и мешало сосредоточиться. Он не особо волновался за потраченное время. Наверняка после установления личности человека Беспалова сейчас негласно ведут наблюдение за всеми поступающими больными, и необходимо притупить бдительность персонала и тех, кто занимался обеспечением безопасности его «клиента».

В палате, где лежал Хохол, постоянно находился человек в штатском. Это Снегирь понял, когда уже на следующий день к нему пустили Надежду. Выйдя через некоторое время в коридор, чтобы проводить ее, он видел, как один прошел туда, а другой вышел. Эти люди были в белых халатах, но сотрудника спецслужб от врача он мог отличить еще на заре своей карьеры.

Второй сидел за наспех установленной позади поста дежурной медсестры ширмой. О его существовании он узнал с первых минут своего пребывания здесь. Крепыш не надевал халата. Кроме того, даже свободного покроя костюм не скрывал оружия, помещенного в кобуре под левой рукой.

Было воскресенье. Как и обещала, Надежда в этот день пришла ближе к обеду. Подниматься на этаж не стала. Они решили это заранее. В отделении проверяли сумки с передачами на предмет спиртного, а оружие она должна была внести именно в пакете с фруктами.

В огромном остекленном фойе было достаточно многолюдно. Супруги расположились на установленных вдоль стен скамейках в дальнем углу.

– Ну, как ты? – Она заглянула в его слегка припухшие, отливающие едва заметной синевой глаза, потрогала на лбу повязку.

– Терпимо. – Он поймал ее руку за запястье и поцеловал кончики пальцев. – Где?

– Дыня, – лаконично ответила она.

– Машина?

– Как договаривались.

– Ленту не забыла?

– Обижаешь.

– Тогда пойдем?

Они вышли на улицу. Моросящий с утра дождь прекратился. Небо было на удивление чистым, светило солнце. Спустившись по ступенькам, не спеша направились вдоль больничного корпуса. Надежда болтала о всякой чепухе, словно не замечая, как постепенно лицо мужа становится все мрачнее.

– Как назло, дождь кончился! – неожиданно перебил он ее.

Надежда догадалась, народ, пользуясь случаем, высыпал в разбитый во дворе сквер, тем самым создавая супругу проблемы. Наконец, оказавшись за кирпичным ограждением трансформатора, он бросил по сторонам настороженный взгляд, свернул с асфальтированной дорожки, увлекая за собой жену, и, пройдя несколько метров, поставил в траву пакет с гостинцами. Еще раз осмотревшись, достал из него почти полностью разрезанную напополам дыню. Разломив плод до конца, вынул оттуда восьмимиллиметровый «вальтер», лежащий в целлофановом мешочке с двумя запасными обоймами, глушителем и ключами от машины. Положил все это на землю. Надежда убрала дыню обратно. Тем временем Павел сноровисто расстегнул «молнию» куртки, задрал майку и приложил пистолет к левому боку, туда, где его обычно носят оперативные сотрудники. Надежда тут же зафиксировала его широким пластырем, несколько раз обмотав вокруг торса. Потом так же закрепила обоймы.

– Не болит? – неожиданно нарочито громко спросила она с состраданием во взгляде. – Ты глянь, как исполосовали!

С этими словами она одернула майку и застегнула замок олимпийки.

Он едва хотел спросить, кого исполосовали, как догадался, что жена заметила за его спиной посторонних и сделала вид, будто рассматривала наложенную на груди повязку.

Он чмокнул ее в губы и бросил назад взгляд. Неторопливой походкой по дорожке шла молодая пара. Они не придали значения уединившимся в самом дальнем углу больничного двора мужчине и женщине.

Показав на посту содержимое пакета, он вернулся в палату и улегся. На ужине ел без особого аппетита, а за час до сна отказался от укола, мотивируя это тем, что и так уснет. Медсестра легко согласилась.

Вскоре под воздействием транквилизаторов соседи по палате захрапели. Терпеливо выдержав полночи, в три он встал, надел кроссовки. Прислушался. Было тихо. Морщась от боли выдираемых на груди волосков, осторожно отклеил пластырь. Вынув пистолет, навернул на ствол глушитель. Запасные обоймы и ключи от машины положил в карман олимпийки. Оглядевшись, надавил на кнопку экстренного вызова медперсонала, установленную в изголовье кровати. Почти сразу из коридора донеслось цоканье каблучков дежурной медсестры.