Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

Обходивший автобус кругом боевик вдруг разорался, тыкая пальцем в окна и понося на чем свет стоит пожилого морщинистого водителя и молоденькую учительницу.

— Чего это ему не так? — поинтересовался Иван, видя, что Шун Ци внимательно прислушивается к разговору. Точнее, к безобразной сваре.

— Среди школьников оказались несколько детей из племени рохинджья из Ракхайна. Рохинджья исповедуют ислам, и прочие племена терпеть их не могут, устраивая время от времени погромы, которые несколько лет назад перешли в настоящий геноцид. Он стал одним из поводов для обвинений, которые американцы выдвинули против тогда еще верховного правительства Мьянмы — надо признать, не безосновательных. Но позже, это превратилось в один из важных факторов развернувшейся новой гражданской войны: используя этот повод, в Мьянму с территории Бангладеш вторглись войска ИГ. Там ведь тоже не так давно было свергнуто светское правительство, и большая часть территории находится под контролем радикальных исламистов.

— Выходит, теперь гонителям рохинджья пришлось несладко?

— Мягко говоря. Радикальные исламисты воздают гонителям мусульман сторицей, что, как вы понимаете, не способствует взаимопониманию. А в Мьянме их встретила пятая колонна АРНО — то есть Араканская национальная организация рохинджья, начавшая направо и налево убивать местных буддистов и всех прочих. Теперь уже не докажешь, что погромы были безосновательными. Хорошо еще, что карены не так агрессивны по отношению к мусульманам, как прочие буддисты — у них достаточно вольно с религией. Сильны христианские течения, живы даже традиционные анимистические верования. Но и они не остались в стороне от этой вражды.

Засельцев покачал головой.

— Нехилый тут завязался узелок. Не проще, чем на Ближнем Востоке. Но что нам-то делать?

— Мы воспользуемся ситуацией, — китаянка выпрыгнула из кабины и уверенно направилась к спорщикам.

Там ситуация обострялась — боевики-карены явно не желали пропускать презренных рохинджья — по крайней мере, без дополнительной мзды. Как ни умоляли водитель и учительница, у которых, похоже, уже не осталось денег, караульщики стояли на своем, яростно крича и стуча прикладами в борта автобуса, за которыми сжались перепуганные детишки.

Подошедшая настоятельница-спецназовка выступила в роли миротворца, безошибочно обратившись к одному из каренов, на шее которого на шнурке болтался католический крестик. Она говорила на бирманском языке, поэтому ни Иван, ни японки не поняли ровным счетом ничего.

Поначалу карен-христианин отнесся к внезапно появившейся служительнице культа с подозрением, но, послушав ее спокойные, умиротворяющие речи, кивнул и даже опустился на колено, прося матушку-настоятельницу благословить его. Затем он осадил продолжающих буйствовать напарников. Это заставило их переключить внимание на монашку. Впрочем, на грубых физиономиях был явно написан скепсис: абстрактная христианская проповедь любви к ближнему на них действовала недостаточно эффективно. Дискуссия возобновилась, перейдя, очевидно, к более философским вопросам типа: «А есть ли бог!» или даже «А если есть, то какой из них лучше?» Настоятельница умело и хладнокровно провела первую часть сеанса религиозной пропаганды, после чего, коротко глянув на часы, обернулась к машине и подала сигнал.

Иван, незаметно хрустнув под приборной доской костяшками стиснутых кулаков, шепотом бросил в заднее окошко:

— Ну, я пошел. Миссионерство миссионерством, а без мордобоя-то все равно не обойдется.

И выпрыгнул из кабины.

Монашки-диверсантки также дисциплинированно начали действовать по своему плану: те, которые уже высыпали из кузова, сдернули чехлы с установленных на бортах ящиков. Это оказались изрядные музыкальные колонки, совмещенные со светомузыкой. Яркие лампы вспыхнули в лад мощным начальным аккордам некоей мелодии, заставившей колонки задребезжать и запрыгать. Полированный центральный крест, смонтированный на ковчежце, который, как теперь стало ясно, представлял собой мощный музыкальный центр и усилитель, тоже взорвался переливающимся узором из лампочек, представляя собой в наступающих сумерках поистине великолепное зрелище.

Послушно устроившаяся возле креста Акеми, едва услышав вступление, вздрогнула, удивленно распахнув глаза и глядя, как мерцают огни самого настоящего диджей-пульта. Словно насмешливый дьявол превратил объект культа своего врага в орудие праздной веселости. Зазвучала музыка. Знакомая, чертовски знакомая музыка. Стоявшая рядом Кейко моргнула, все еще ничего не понимая.