Сергей Дышев - Рубеж (Сборник)

Об Афганистане в материале – ни слова. В блокноте же Глезденева остались откровения Шахова:

«Первый вылет "за речку" не запомнился. В феврале 84-го сели в Какайдах и целый месяц ждали погоду, а потом вдруг… Работали над Панджшером, в районе Герата, Чарикара – по точечным целям… В апреле спали по 5-6 часов (в сутки)… Пелех и все устали. Ясно, что он забыл выпустить шасси. Случайность. Шахов находился на аэродроме, человек 20 там стояло, когда Пелех сел и искры полетели. Кто-то крикнул: "Подбили!" Потом видим, что фонарь открывается, не выпущены шасси. Бросились к нему. Успокаиваем. Пелех часто курил, он все повторял: "Выпустил, выпустил шасси". А через полчаса: "Балбес…" Шахову как раз после этого лететь, и он: "Как бы не повторить, как бы не повторить такое…" Маленькая картинка, характеризующая адский труд военного летчика. Жаль, об этом нельзя было сказать в очерке.

И вот теперь, когда материал был написан, потребовалось уточнить кое-какие детали, а главное, показать Шахова более выпукло, человечнее, найти для этого дополнительные факты.

«Он был более сосредоточен, чем раньше, более раздумчив, – вспоминает В. В. Стуловский последний разговор с Глезденевым перед поездкой в Афганистан. – Мы хорошо поговорили о будущей его повести. Он уже начал работу над повестью о наших ребятах в ДРА. Валера сказал, что уже есть наброски и он покажет их мне, когда повесть будет готова хотя бы наполовину. Вот тогда я ему и сказал, что хватит играть со смертью, пора думать о литературе, надо сократить поездки в Афган, хватит тебе полученной контузии. И в приказном тоне сказал, чтобы на операцию он не ходил, а поскольку при его характере это почти невозможно, то не опускался ниже батальонного КП. Он ответил вполне серьезно: "Есть не спускаться ниже КП батальона". Это было сказано очень серьезно, не формы ради. Я ему сказал еще раз, что теперь главное для него – повесть, и пусть это постоянно имеет в виду…»

Накануне вылета в командировку он допоздна задержался в своем кабинете. Как говорится, на огонек заглянула Татьяна Палацкая, художница редакции. Она только-только закончила портрет Валеры, который выполнила маслом. В тот день, 6 октября, по номеру дежурил начальник отдела культуры и быта майор Сергей Морозов.

– Как всегда, что-то не ладилось, не клеилось, – рассказывал он. – И газета в результате задержалась. Около десяти вечера номер, наконец, был подписан, и я собрался уходить.

Из-под двери кабинета Глезденева заметил свет. Я приоткрыл дверь. Валерка сидел за огромным, старого образца столом, перебирал какие-то бумаги. Рядом стояла бутылка сухого вина. Татьяна-художница сидела на диване и подшивала подворотничок на его полевую форму. Меня это обстоятельство тогда удивило, хотя я и догадывался о дружественных отношениях между ними. Татьяна боготворила Валеру. А он, по всей видимости, относился к ней скорее благосклонно.

«Хочешь?» – спросил меня Валера, кивая на бутылку. И налил стакан. Мы выпили втроем «за дорожку».

Разговор не клеился. Чувствовалось, что в кабинете я лишний. Говорили о том о сем, об Афгане ни слова. Но запомнилось, как Валера вдруг сказал: «Старик, знал бы ты, как не хочется ехать!» Я подивился, потому что хорошо знал, как он всегда стремился «за речку».

«Дела дома?»

«Да нет, просто не хочется…»

Мы перекурили, и я ушел.

Только потом вспомнились те слова: «не хочется ехать». Вид у него тогда был далеко не бравый. Он сидел за своим огромным столом как-то сгорбившись, будто нездоровилось ему. Когда он наливал из бутылки в стакан, я заметил, как подрагивала его рука…

В тот раз в командировку в Афганистан направлялась целая бригада: майор Глезденев, ставший к тому времени начальником отдела боевой подготовки, начальник отдела комсомольской жизни старший лейтенант Федор Маспанов и литсотрудница Лариса Кудрявцева. Впервые от редакции в Афганистан направлялась женщина.

Накануне в ночь перед вылетом засиделись у Глезденевых. Был Маспанов, гостил знакомый артист из Алма-Аты. Он пел русские песни, романсы; Валера слушал его, не подпевал, как обычно, а по лицу его текли слезы.

По прилете в Кабул, естественно, сразу пошли в десантную дивизию. О дальнейшем рассказал мой однокурсник по училищу Валерий Пинчук, в ту пору редактор десантной газеты.

«Следы пребывания Глезденева в Афганистане я впервые увидел в своей новой редакции. Только осмотрелся на новом месте, оглядел стены, в которых мне предстояло жить и работать два года, – и тут заметил стенд. На нем были вывешены публикации, в том числе и Валерия Глезденева, как сейчас помню, "Хлеб десантника" и "Дорога – артерия жизни". Я их прочитал, они мне понравились. После училища я долго его не видел и не представлял, какой он теперь… И вот однажды, было это 7 октября, воскресенье. День Конституции, приехала целая команда: Глезденев, Федор Маспанов и Лариса Кудрявцева. У меня была музыка, мы накрыли неплохой по афганским меркам стол, сели у меня в кабинете. Они выставили водку, которую с собой привезли. Сидим, пьем, празднуем. А потом смотрю, Валерка куда-то пропал. Я обыскался вокруг, солдат спрашиваю, те говорят, не видели. Случайно открываю дверь фотолаборатории, а он там сидит, устроился в немыслимом скрюченном положении – и спит. Устал человек, дорога измотала, к тому же долго держали на пересылке. Разбудил его, отвел в комнату, и он завалился спать.