Сергей Дышев - Закон оружия

– Мы идем к заложникам? – спросил я.

Сопровождающий не ответил. Это навело меня на мысль, что дружеское расположение Шамиля закончилось. Восточные люди непредсказуемы. Когда Шамиль был моим подчиненным сержантом, он был вполне предсказуем. Потому что предсказателем являлся я. По крайней мере, его ближайшей судьбы. А сейчас Раззаев хочет обмануть весь белый свет. И пока это получается. Все готовились к варианту наподобие Буденновска. Он вырвался на оперативный простор и до сих пор не идет ни на какие уступки. Ему доставляет удовольствие держать в напряжении тысячи людей в этих глухих полях под замерзшим небом. А еще сотни миллионов пялятся на экраны в своих пропахших котлетами квартирах, ждут, что еще выкинет лихой Шамилек, вырвется ли, обманет в очередной раз русских…

Из тени дома выплыл боевик, окликнул моего провожатого:

– Салман!

Тот что-то сказал ему, и мы пошли втроем.

– Здесь будешь ночевать! – сказал провожатый. – Выходить из дома нельзя.

Я мысленно поздравил себя: теперь у Шамиля на одного заложника больше. У дверей остался второй боевик, кажется, его назвали Джамалем. Я попытался заговорить с ним, но ничего не вышло. Он молчал, как истукан, как минарет, как глинобитный дувал. В конце концов я догадался, что он не то что не хочет говорить, а не может, так как ни фига не понимает по-русски. «Он, наверное, араб. Или сириец», – прозорливо догадался я. И оказался прав.

Поднявшись по ступенькам крыльца, толкнул дверь, шагнул в темноту. Пахнуло человеческим жильем. Я чиркнул зажигалкой, пламя высветило переднюю комнату: в углу плита, кухонный шкаф, на полу – циновки. Меня потянуло снять ботинки, но воздержался: стоял собачий холод. Я небезосновательно решил, что во второй комнате должно быть теплее – и в некотором роде оказался прав. Потому что тепло очагу несет не огонь, а присутствие человека.

– Вы кто? – спросила темнота настороженным женским голосом.

До чего обожаю подобные ситуации! В доли секунды в моей голове промелькнули варианты ответа: «Конь в пальто!», «Мужчина вашей мечты», «Лицо кавказской национальности», «Член КПСС»…

Но отозвался скромно и без выпендрежа:

– Раевский, мадам! К вашим услугам.

Что-то фыркнуло. Я снизу подсветил свое лицо, зная, что такое освещение всегда привносит особый шарм.

– Небось, еще и граф? – спросили меня иронично.

– Нет. Столбовой дворянин… Из-за своей фамилии я часто попадаю в натянутые ситуации. Мне не верят.

Я шагнул к источнику звука, с опаской держа перед собой огонечек. Кто знает, какой крокодил вылезет из угла. Приятный голос – последний шанс уродины.

В кресле сидело белокурое создание с короткой походной стрижкой. Такие носили наши бабушки в разгар классовой борьбы. Неизвестное существо лениво приняло из моих рук редакционное удостоверение, хмыкнуло:

– Как вас угораздило попасть сюда, коллега? Я Ксения Черныш из «Дорожной газеты».

Девушка протянула мне ледяные пальчики, я пожал их, пошутив:

– Вы что – из могилы вылезли?

– Юмор у вас, конечно. Вы – потомственный военный?

– Да, я бывший офицер.

– Сразу чувствуется… Вас поймали? – спросила она небрежным тоном, за которым уже проступало стремление выстроить барьерчик.

– Сам пришел.

– Я вот тоже. Еще в Кизиле предложила себя в качестве заложницы. Шамиль обещал, что ни один волосок не упадет с моей головы. Я у него три месяца назад брала интервью. Так что, – девушка сделала загадочную паузу, – если вы будете вести себя не по-джентльменски, я пожалуюсь, и вас расстреляют…

– Вы идейная боевичка или вам отстегивают, когда вы пускаете в газете слюни о благородных бандитах?

– А вы шуток не понимаете, – убежденно произнесла Ксения.

– Странный юмор… Не знаю, на кой черт меня сюда привели. Наверное, тот болван ошибся домом.

– Ошибаетесь вы. Шамиль сознательно свел нас вместе. Чтоб мы пообщались и пришли к согласию во взглядах. Консенсусу. А может, чтобы написали репортаж двумя перьями.

– Не надейтесь.

– Вы недооцениваете себя! – серьезно заметила Ксения.

– Вы хотели сказать – переоцениваю?

– Именно недооцениваете! Например, из вас мог бы получиться хороший сторож, милиционер. А вы прозябаете в журналистах…

– У вас все такие снобы в вашей «Дорожке»?

– Ради бога, на обижайтесь! – Она усмехнулась, тон ее потеплел. – У журналистов приняты взаимные подначки… Признайтесь, вы ведь не больше года на этой профессии?

– Две недели, – честно ответил я.