Юлия Латынина - Не время для славы

Мальчик молчал несколько секунд.

– Это тот, который привел нас к Белой Речке. Его зовут Максуд.

Фотография Косого Максуда вовсе не случайно оказалась на столе Джамалудина меньше чем через сорок часов после смерти брата.

События, приведшие к ее появлению, начали разматываться с неумолимостью якорной цепи, выброшенной сухогрузом на рейде, сразу после того, как эксперты установили характер и тип взрывного устройства, уничтожившего машину Заура Кемирова.

То, что взорвалось в багажнике черного «мерса», было не самодельное взрывное устройство и даже не переделанный фугас. Это была морская донная мина МДМ-3, длиной полтора метра и калибром 450 мм, такая же, как та, которую вынес сель на дорогу перед Хагеном.

Это обстоятельство привело к существенным переменам в судьбе четырех молодых людей, трое из которых происходили из села Хагена, а четвертый был сыном главы Верховного суда республики.

Ко времени покушения на Заура все четверо уже были на свободе; дело о их перестрелке с Сапарчи развалилось на стадии следствия, а мины им никто официально не предъявлял. Все жили себе спокойно в своих домах, и один даже устроился в службу судебных приставов. Спустя три часа после покушения, – даже раньше, чем смерть Заура была официально подтверждена, у четырех домов остановились машины АТЦ, и люди, вышедшие из них, забрали парней с собой. Сын председателя Верховного Суда жил вместе с отцом, но отца даже слушать не стали.

Еще через три часа два БТРа и джипы заехали в Тленкой к Мураду Кахаури, тому самому чемпиону мира среди юниоров, который хотел уйти с Алиханом в Чечню. Тогда на Белой Речке Мурад тоже остался жив, и его выпустили еще месяц назад.

Мурад не был расположен сдаваться живьем, и после того, как вышел из СИЗО, всегда носил на себе пояс смертника. Но так получилось, что на Белой Речке ему прострелили копчик, и с тех пор время от времени у Мурада отнимались ноги. И вот за день до этой истории у Мурада отнялись ноги, и он лежал дома у сестры и смотрел телевизор, а его сестра, которая очень не любила, когда Мурад ходит в поясе шахида, взяла эту опасную в хозяйстве вещь да и зарыла во дворе. И вот, когда Мурад увидел, что через забор прыгают бойцы АТЦ, он пополз с кровати и стал шарить по дому в поисках пояса, но пояса нигде не было, и в результате вместо рая он оказался в багажнике.

А на следующее утро приехал сам Джамалудин.

К этому времени уже было известно, что парни купили донную мину у Мурада, а Мурад, в свою очередь, был не владельцем, а посредником. Мину ему продал Косой Максуд.

Этого Максуда Джамалудин знал давно, еще с девяносто шестого года. Они вместе шкодили в Москве, и когда Максуда объявили в федеральный розыск, Джамалудин сам посоветовал ему убираться в Чечню. Максуд убрался, а через два года Джамалудин встретил его на каком-то выкупе: Максуд толковал Коран и просил двести штук за пленника.

– Тебе ли толковать Коран! – возмутился Джамалудин, – ты сюда сбежал от статьи, а туда же!

Уже после взрыва в роддоме Джамалудин снял с Максуда розыск. Ему был нужен осведомитель среди боевиков, и Максуд отработал свои деньги. По некоторым признакам Джамалудин догадывался, что Максуд подрабатывает на ФСБ, а заодно и киллером по найму. Так было всегда: уж если человек был гнилой, то он был гнилой везде.

Поехали домой к Максуду, но Максуд исчез сразу после Белой Речки, понимая, что этого ему не простят никогда. Родных его было брать в заложники бесполезно, было понятно, что Максуд такой человек, что сам зарежет и сына, и мать, – не то что поменяется с ними смертью. Отец честно рассказал все, что мог. По результатам его рассказов навестили гараж на окраине Торби-калы, и нашли там еще одну мину, чистенькую, готовенькую, 87-го года выпуска.

Неожиданно получалось, что мина действительно приехала из Торби-калы. Однако Максуд пропал, а может, его уже и убили. Сама же личность Максуда нисколько не указывала на заказчика: им мог быть и Булавди, и ФСБ, и вообще кто угодно. Максуд был как общественная заправка: были бы деньги, заправим и ваш «запорожец», и их «мерседес».

Мурада пытали так, что крики его были слышны на другом конце села, но в конце концов Джамалудин отпустил всех пятерых: и Мурада, и ребят из Андаха. Никто не знал, почему он их отпустил, но Джамалудин в эти дни был вообще не в себе. Он ничего не ел и не пил, и все время, которое он не допрашивал людей, он проводил ничком на могиле Заура.

На третий день, когда он лежал у могилы и читал Коран трем воробьям, которые клевали рядом крошки, к нему пришел его брат Магомед-Расул и попросил назначить его главой Navalis Avaria.