Юлия Латынина: Не время для славы

– Джамал, – кричал Кирилл, – ты обещал! Ты поклялся Аллахом!

Спустя две недели Кирилл Водров сидел в коридоре РДКБ перед запертой дверью бокса. Он был небрит, и от него ощутимо попахивало, – что было понятно, ибо эти две недели он совсем не следил за собой.

За стеклянным иллюминатором, в стерильном боксе, лежал Алихан, и он тоже был мертв. Мертв, как Диана. Чтобы убить раковую опухоль, нужно убить человека вместе с ней. Потом опухоль остается убитой, а человек воскресает.

Если на то будет воля Аллаха.

Алихан лежал в боксе, и Кирилл сидел под дверью и глядел на беленые стены коридора. Иногда врачи отводили его помыться или поесть. Один раз к Кириллу пришли следователи; они были очень вежливы.

– Извините, Кирилл Владимирович, но мы должны снять показания не только с боевиков, но и с их заложников, – сказал один из следователей.

– Каких заложников? – спросил Кирилл.

Следователи переглянулись и побыстрее убрались.

Потом приезжали Штрассмайер и Джамалудин. Им нужна была подпись Кирилла, как главы «Навалис Авария», под какими-то документами, и Кирилл расписался везде, где ему поставили галочки. Тогда в первый раз Кирилл узнал, что он, оказывается, еще глава «Навалис Авария». Вероятно, это как-то сочеталось со странным предположением следователей.

Потом Джамалудин приехал один и спросил, как назвать детей. Он сказал, что дети чувствуют себя хорошо, и что им нашли кормилицу, соседку из Тленкоя, которая во время зачистки потеряла трехмесячного ребенка. Но детей как-то надо было назвать, потому что врачи ошиблись, и близнецы оказались разнояйцевые. Один был мальчик, а другая – девочка. «Мы их пока зовем Заур и Диана», – сказал Джамалудин.

Кирилл мутно поглядел на него и ответил:

– Алихан – это все, что осталось у меня от Дианы.

Это был довольно странный ответ для отца двоих новорожденных детей.

Чаще всего Кирилл общался со своими приемными сыновьями. Саид-Эмин и Хас-Магомед были в клинике постоянно, и так как Хас-Магомед был почти взрослый, то именно он кормил Кирилла и отводил его молиться. Кирилл и Хас-Магомед говорили только по-чеченски, что было, конечно, странно, потому что Кирилл не так уж хорошо знал чеченский. Но многие замечали в эти дни, что он гораздо охотней говорил на чеченском, чем на любом другом языке.

Пару раз врачи, пытаясь его отвлечь, приносили ему газеты с рассказом о событиях в республике, и из газет Кирилл узнал, что 6 октября в Торби-кале был подавлен ваххабитский мятеж. Заговорщики устроили покушение на высокопоставленного представителя Кремля, расстреляли двадцать восемь военнослужащих и сожгли в городе три БТРа.

Официальные лица также категорически отвергали слухи о том, что заговорщики планировали взорвать химзавод. «Такого рода провокационные домыслы имеют только одну цель – дестабилизировать обстановку в регионе», – приводили газеты слова нового президента республики Джамалудина Кемирова, сказанные в Лондоне во время встречи с банками-кредиторами проекта. «Их распускают идеологи экстремистов и их прихвостни. Тем, кто не может успокоиться, давно пора понять, что наша республика – часть России, и закон для нас все. Я готов умереть за закон».

Это случилось на двадцать первую ночь. Кирилл сидел, как обычно, на жесткой кушеточке напротив бокса, и коридор больницы был наполнен тяжелым, запыленным светом круглых фонарей, как бы сочащимся с ветвей и листвы шуршащих за окнами лип, когда дверь в коридоре скрипнула и на потертый линолеум ступила Диана.

Она была точно такая, как на свадьбе, в белой подвенечной фате и со счастливым, улыбающимся лицом, и только живот ее был взбухший, как ягода, с созревающей в нем новой жизнью. Диана улыбнулась и села рядом с ним, а он взял ее руку и положил голову ей на живот.

– Ну вот, – сказал Кирилл, – а они врали, будто ты умерла. Булавди хотел распороть тебе живот. Ублюдок. Шайтан.

Тут Кирилл поднял голову и увидел, что Диана не одна. За ее спиной, положив ей руки на плечи, стоял Ташов, и в глубине коридора Кирилл заметил силуэт в камуфляже, казавшийся непомерно широким в груди из-за стволов и обойм в кармашках разгрузки. Это был Булавди, но совсем не такой Булавди, которого Кирилл видел три недели назад. Он был в виде большой зелено-коричневой птицы.

Ташов улыбнулся Кириллу и сказал:

– Я же тебе говорил, что в Раю все будет по-другому и в Раю у нас будут дети.

Диана поднялась, и Кирилл увидел по одну ее руку Ташова, а по другую – Алихана. Птица в камуфляже поднялась и тяжело хлопнула крыльями, и от них в воздухе повисла широкая светлая полоса. По этой полосе и пошла Диана.