Юлия Латынина - Не время для славы

– Джамал мертв.

Булавди помолчал и сказал:

– Это сделал Мао. Это все знают. Он устроил резню в Тлен-кое, чтобы заманить туда Джамала.

«Он врет, – равнодушно подумал Кирилл, – это он убил Джамала. Он врет, потому что ему выгодней говорить, что это сделали русские».

– Отвези детей в больницу. К Джабраилу Алиеву, – сказал Кирилл.

Он подошел к столу и увидел, что за пеленками лежит карта Торби-калы. Разноцветные булавки отмечали блокпосты и скопления бронетехники. Рядом с картой лежала «Муха» со сдвинутыми трубами. Красный комок стал махать ручками, как будто пытаясь дотянуться до оружия, и люди вокруг одобрительно засмеялись, а женщина поскорее подхватила и унесла младенца.

Кирилл сунул руку во внутренний карман пиджака и вынул бывший там бумажник. Когда он открыл бумажник, он увидел, что наличных денег там больше нет, а вот кредитки остались. Это его не очень-то огорчило, потому что та карточка, по которой он намеревался расплатиться с Мао, по-прежнему лежала в бумажнике.

Кирилл сдернул карту со стола, и булавки так и посыпались вниз. Стоявшие в комнате люди молча наблюдали за тем, что он делает. Краем глаза Кирилл заметил Алихана: он стоял за плечом Булавди, и тут же был молодой Мурад и еще кое-какие люди из тех, кто считал, что во всем виноваты Америка и проклятый Запад. Было даже странно, что эти люди не могут найти общий язык с Христофором Мао, потому что Мао тоже был уверен, что во всем виновата Америка.

Они вообще совпадали с точностью до знака, Мурад и Нао, с той только разницей, что Мурад умел умирать за свою паранойю, а Христофор умел за нее только убивать.

Кирилл перевернул карту, и оборотная ее сторона, как и ожидал Кирилл, была белой. Кирилл взял валявшийся тут же фломастер и начал чертить ту самую схему, которую год назад он увидел на стене лондонского офиса.

Он чертил блок за блоком, связанные технологическими цепочками, и в некоторых квадратах он писал «аммиак» и «метан», а в некоторых он писал химические формулы.

В комнате тоже приглушенно работало радио, и пока Кирилл рисовал, радио успело сообщить, что приказом председателя правительства генерала-лейтенанта Христофора Мао на всей территории республики вводится режим контртеррористической операции.

Кирилл нарисовал последний квадрат, поднял голову и спросил:

– Что ты собираешься делать с Мао?

– Ничего, – ответил Булавди, – Мао сидит на заводе. Это полторы тысячи солдат, БТРы, ОМОН и «Альфа». А ваши танки бегают по городу ну прямо как зайки.

Кирилл обвел жирным красным фломастером квадратики с надписью: «этилен» и «пропилен».

– Знаешь, что это такое? – спросил Кирилл.

Булавди пожал плечами.

– Отрава, что ли?

– Нет. Это всего лишь газ, который хорошо горит, и, так как он тяжелый, в отличие от метана или водорода, он образует газо-воздушную смесь, которая, по сути, является вакуумной бомбой. Это промежуточный химический продукт для изготовления полиэтилена и полипропилена, и он хранится на моем заводе в емкостях по пять тысяч тонн под давлением в пятьсот атмосфер. Если мы проделаем в емкости дырку, не взрывая ее, он вытечет наружу. Если через двадцать минут после того, как он вытечет, мы подорвем инициирующий заряд, то от полутора тысяч солдат ничего не останется.

Командиры переглянулись между собой. Булавди усмехнулся в седеющую растрепанную бородку, поправил висевший у него на плече автомат:

– Я не охотник до дурацких выдумок.

Голос русского был ледяным:

– Если бы ты не бросил университет, Булавди, и отучился бы хоть пару курсов, ты бы услышал, что на свете есть вещи посерьезней рогатки у тебя на плече.

Кто-то хихикнул, а лицо Булавди медленно налилось красным, и он проговорил:

– Если ты не врешь, мы взорвемся вместе с ними.

– Ты боишься умереть? Тогда я возьму с собой тех, кто не боится.

Булавди молчал несколько мгновений. По дороге они обсуждали, что сделать с этим человеком: пристрелить на месте или потребовать выкуп; он был русский, подстилка Джамала, иностранец с виллой в Кенсингтоне и яхтой на Мальдивах, – а теперь он стоял, и командовал им! Им, амиром Восточного Фронта! И он вел себя так, как будто для него ничего не существовало на свете, кроме погибшей жены, и полторы тысячи дохлых солдат Русни были для этого человека не очень большая плата для того, чтобы добраться до убийцы Дианы.

Радио щелкнуло, хрипнуло и сказало голосом Мао:

– Я не дам ввергнуть республику в кровь и хаос!