Юлия Латынина - Не время для славы

Кроме крови, в кабинете ничего не было.

– А… э… – сказал капитан Семенов, – он же сопляк… Плевком перешибешь…

Штатский, забрав мобильник террориста, деловито просматривал список звонков. На втором мобильнике, из платины, никаких звонков не было. Штатский уже шарил по телефону в поисках файлов. Брови его изумленно задрались.

– Ты посмотри, что он таскал с собой, – сказал штатский, протягивая мобильник генерал-майору.

Когда Алихан очнулся, он обнаружил, что лежит лицом вниз. Губы его горели, и, похоже, ему сломали парочку ребер. После Белой Речки ему пришлось куда хуже, а главное, он тогда долго не терял сознания.

Алихан приподнял голову и пошнырял вокруг себя глазами. Пол кабинетика был весь во въевшейся грязи; Алихан заметил шкафчик, ножки стола и восемь ножек от стульев. Человеческих ног на полу не было.

Алихан ухватился за ножку соседнего стула и встал. Дверь была заперта, но Алихан открыл ее канцелярской скрепкой. За дверью был коридорчик, и в конце его, спиной к Алихану, стояли два крупных мента. Чуть наискосок Алихан заметил дверь туалета.

Алихан осторожно скользнул через коридор.

Туалет был мрачный, мерзкий, две открытых кабинки и железное рыло раковины. Запах был совершенно нестерпим, и к нему добавлялась вонь от керосина, которую задувал ветер через выкрашенное масляной краской окошко. Окошко было слишком узким для взрослого мужчины, но в Алихане было сорок два килограмма, и он был тощ, как сушеный лещик.

Алихан подошел к умывальнику и наскоро ополоснул лицо. Оно было все в крови, как и футболка. Потом он одним движением вскарабкался на высокий подоконник, просочился через окно и спрыгнул на жаркий, пропитанный солнцем и керосином бетон летного поля.

Минут через десять он вышел, никем не спрошенный, через служебный ход на автостоянку. На нем была легкая ветровка, позаимствованная из чьего-то катавшегося по ленте чемодана, и кепка с надписью «адидас».

Когда он вышел на шоссе, он поднял голову и оглянулся. Над ним, с ревом набирая высоту, взмывал в воздух лайнер австрийских авиалиний.

Кирилл разминулся с Алиханом на сутки. Его самолет сел в Шереметьево на следующий день, и прямо из аэропорта Кирилл поехал в офис. Днем в офис заехал Шамиль Салимханов.

С тех пор, как он вышел из леса, Шамиль основательно отъелся; брюшко его набрякло и оттягивало складки черной футболки с портретом Джамалудина, на коротко стриженом затылке вспухла жировая складка, похожая на арабскую букву «лам», но его крепкое, как чурбанчик, тело, двигалось по-прежнему с непостижимой ловкостью, в которой навыки бывшего борца были помножены на инстинкты боевика.

Когда-то Кирилл думал, что Хаген – самый страшный человек, с которым ему приходилось сталкиваться в жизни. После того, как у Джамала появился новый начальник ОМОНа, Кирилл переменил свое мнение.

Шамиль зачем-то выпросил у Кирилла ключи от квартиры, но пробыл там недолго, вернулся к четырем в офис и развалился в предбаннике, положив плотное сильное тело на зеленоватое кожаное кресло, и заставляя нервно оглядываться то и дело сновавших через кабинет юристов.

К трем в офис приехал вице-президент Сережа вместе с людьми Семена Семеновича. Они долго согласовывали бумаги, и Сережа старательно делал вид, что они еще друзья.

– Мой-то балбес, – сказал Сергей, когда они прервались, чтобы выпить кофе, – вчера твоего видел.

– Алихана?

– И его, и всех. Как он? Не балуется? Не курит?

– Нет, – ответил Кирилл, – не пьет и не курит. Даже не ругается.

«Иногда мы подбиваем русские танки и попадаем под артобстрел, но чтобы пить и курить, этого нет».

– Повезло тебе с парнем, – с легким вздохом сказал Сергей.

В шесть вечера в офис приехал следователь Пиеманис.

– Вы бы поосторожней были, – сказал следователь, кося одним глазом на дверь, за которой сидел начальник ОМОНа, а другой пытаясь запустить в прозрачные папки с договорами. – Там какая-то движуха вокруг непонятная, – звали меня в Кремль, спрашивали, не Джамал ли Ахмедович своего брата грохнул. За нежелание бунтовать против России.

Кирилл молча ждал, что будет дальше. Прессинг на них – неприкрытый, наглый, все увеличивался, и что самое забавное, большую частью этих команд давал даже не Семен Семенович. Ее давали всякие местные шавки, которые хотели угодить Семену Семеновичу, а потом стрясти с Кирилла деньги за улаживание ситуации.