Михаил Ахманов - Наёмник

Его не преследовали – то ли разбирались с трупами, то ли погоня отстала так далеко, что он ее не слышал. Гнали его на восток, теперь же он двигался в обратном направлении, но не петлял в джунглях; от западной кратерной стены его отделяли всего километров пять. Может быть, шесть или семь. Он надеялся преодолеть их за полтора часа. Тут было невозможно заблудиться: слева – лес, справа – болото, за ним – скалы. И где-то впереди – дворец, с террасой, повисшей над горными кручами, и спрятанным в их глубине подземельем…

Любопытно, как они попали в бункер?.. – размышлял Каргин. Может, Кренне сообщили код – тот самый, высшего приоритета? Мэлори, лысый черт, его, наверно, знает… Мог и с другим постараться – скажем, устроить Иннисфри блокаду, отменив полеты… А остальное случилось по сценарию Хью: Спайдер сменил комбинацию, да не успел сообщить, решил, что утро вечера мудренее… Возможное дело? Возможное! Но все равно с антенной непорядок… Не бомбили, не стреляли, а ретранслятор сдох… Кто постарался? Поди узнай! Может, кто из техников либо помощников Арады… Может, человек не ведал, что творит… Приказали – сделал, а теперь валяется у служебного флигеля, мертвяк мертвяком!

От быстрого марша он вспотел, рана под ребрами начала кровоточить, пришлось залепить ее прохладным листом кувшинки. Посреди дороги в небесах раздался стрекот; разглядев вертушки, Каргин живо юркнул в лес, устроился под пальмами. Выслали оба помела – значит, эвакуируют всех, и мертвых, и живых… С одной стороны, хорошо: погони не будет. С другой – плохо; как бы не заперли дверцу в бункер… Каргин очень надеялся туда попасть. «Ингрем» штука неплохая, но лучше воевать с винтовкой. С хорошей винтовкой и с километров двух… Тем более, когда имеешь дело с Кренной. Умен, предусмотрителен и жаден! Все приберет, что плохо лежит… К примеру, тот японский меч, что был у самурая, охранника Айдида…

Новости насчет бельгийца и команды «крыс» не слишком удивили Каргина. В конце концов его злосчастный план был принят и исполнен Мэлори в деталях: «Грифы», и подлодка, и боевые пловцы, и очередность подавления пунктов обороны. Что ж удивляться, если коммодор выбрал названных им исполнителей? Люди подходящие, проверенные: через одного – головорезы, а остальные – Джеки-Потрошители. Серьзный противник! Зато знакомый. Как говорил майор Толпыго, всегда приятней знать, в кого стреляешь.

Когда вертолеты возвращались назад, Каргин уже вышел к свалке и спрятался за грудой ржавых консервных банок. Прямо над ним темнело отверстие мусоропровода, за банками валялись разбитые ящики и обломки пластиковых кресел, затонувших в половодье всякой мелкой дряни – костях и бутылках, рваных пакетах, бумаге, смятых сигаретных пачках и кучках гниющих фруктов. Дальше скала изгибалась, образуя глубокую выемку – грот не грот, но что-то вроде ниши. От свалки ее отгораживал естественный контрфорс – базальтовый выступ пятиметровой высоты, темно-бурый и словно отполированный усердными руками. Каргин подобрался к нему, бесшумно скользнул наверх, свесил голову.

Дно ниши было залито бетоном, стены укреплены массивными стальными балками; в глубине зияло прямоугольное отверстие – не дверной проем, а целые ворота, в которых пара танков не застрянет. На пороге сидел часовой, курил и сплевывал, стараясь попасть в валявшуюся метрах в трех обертку от жвачки. Второй страж, с сержантскими нашивками, прогуливался как раз под Каргиным. Лица этого парня он не видел, только темноволосую макушку да широкие, обтянутые комбинезоном плечи.

Каргин свистнул, солдат у двери поднял голову и тут же сложился пополам; в горле, прямо под челюстью, блестела звездочка сюрикена. Второй, с широкими плечами, от неожиданности застыл, потом дернулся к напарнику, но было поздно: автомат в руках Каргина уже ударил его в затылок. Бил Каргин не сильно, однако в прыжке, и не успел извернуться – упал на рухнувшего стража, прижав всей тяжестью к земле. Тело под ним не трепыхалось, и на мгновение он подумал, что перестарался: будет ему не «язык», а труп.

Поднявшись, он расстегнул комбинезон, ощупал рану – ладонь была в крови. Затем перевернул широкоплечего на спину, убедился, что тот еще дышит, спутал его запястья проволокой-удавкой, а щиколотки – ремнями от наплечной портупеи. Солдат был смутно знаком; видел его пару раз в каком-то их бозумских баров и даже помнил, что широкоплечий – немец из Баварии, и что зовут его то ли Мартином, то ли Бруно.