Михаил Ахманов - Наёмник

Ночные дежурства Каргина не утомляли. Распорядок их был несложен: во-первых, ему полагалось глядеть в три глаза, а во-вторых, каждые тридцать минут приближаться к спальне и слушать, как дышит хозяин: если неровно и с хрипами – вызвать врача, а ежели стонет – будить и действовать по обстановке. Еще – контролировать двери на лестничных площадках, пролетом ниже эспланады. При запертых дверях забраться в пентхауз мог только альпинист или десантник с вертолета, что, в принципе, не исключалось; тогда обязанности были таковы: включить сигнал тревоги, стрелять на поражение и защищать хозяйскую спальню до последнего вздоха и капли крови. Помощь являлась через пару минут – Спайдер с остальными телохранителями и солдаты с Седьмого блок-поста, расположенного рядом с виллой.

Однако ночи проходили спокойно, террористы-альпинисты Каргину не докучали и не мешали любоваться звездным небом, пальмами в подсветке ярких ламп и амазонской кувшинкой, дремавшей посреди пруда. Временами он подходил к павильону, заглядывал в телескопы – в большой, нацеленный в пространство, в безбрежную космическую даль, и в малый, глядевший на берег залива. Этот можно было двигать на треноге, рассматривать башню маяка, яхту, мол и освещенные фонарями коттеджи. Насколько он мог разобрать, там не случалось ровным счетом никаких событий и ничего не дергалось, не шевелилось, кроме антенны радара над Третьим блок-постом.

Другим источником развлечений была овальная чаша кратера. Стоя над обрывом, он всматривался в темноту и слушал, пытаясь угадать, кто там шелестит среди ветвей, шуршит, попискивает, булькает. Птицы?.. Крысы?.. Жабы?.. Помимо этого зверья, в манграх обитали ящерицы, жуки и бабочки, а в пещерах – летучие мыши, страшные видом, но безголосые и безобидные. Скорее всего, булькали жабы, а пищали и шуршали крысы, пировавшие на свалке – там, у подножия скал, под жерлом мусоропровода.

К джунглям у Каргина было двойственное отношение. В заирских и ангольских лесах он поползал изрядно и полагал, что лучшего укрытия в мире не найти – в том случае, когда отступаешь, таишься и прячешься. Но при иных тактических задачах – к примеру, если приходилось выбивать из джунглей партизан – лес оборачивался не союзником, а безжалостным врагом. Прятал он хорошо, капитально, но ничего не отдавал. Вернее, был не прочь отдать, но по своей цене: три жизни за одну. В этом смысле из всех разнообразных мест и территорий, где воевал Каргин, лишь тайга могла сравниться с джунглями. Но в тайге, российской или канадской, полномасштабные войсковые операции не проводились – ни разу за всю историю цивилизации. Тайга являлась заповедником мира, если не считать рейдов в чащи, облюбованные контрабандистами, или облавы на сбежавших зэков, как в девяносто третьем, под Жиганском. Тогда убили Николая, каргинского дружка – пуля из обреза разворотила затылок, крикнуть не успел…

Временами, глядя во тьму, Каргин прокручивал в памяти скорбный список погибших. Не столь уж длинный, однако и не короткий; и странным было то, что большей частью гибли «стрелки» не за бугром, не в чуждых городах и весях, а в матушке-России. Друг Колька – в жиганских болотах, Валентин – в Чечне, Юра Мельниченко – в Карабахе, а Паша Нилин – в Дагестане, все трое – в девяносто пятом; потом погибли сразу четверо – в Москве, при невыясненных обстоятельствах. Еще вспоминал он о Владе Перфильеве с его охранным бизнесом – жив ли, здоров?.. В московские суматошные дни как-то не выбрал минуты, чтобы ему позвонить, а связываться с острова нелепо: Перфильич – не мать с отцом, которым хватит сыновнего слова. С Перфильичем за чаркой нужно встретиться, поговорить, поведать, как воюют в Легионе, порасспросить, какие у «варягов» перспективы… Иначе обидится: что с Тихого океана трезвонишь!.. был в Москве, а до меня не добрался!..

Мысли тянулись, время двигалось, секунды ползли цепочкой змеек, вцепившихся в хвосты друг другу, потом небосклон начинал сереть, меркли колючие точечки звезд, и это было признаком рассвета. Старый Патрик просыпался ранним утром, без четверти пять, когда заря еще не занялась. Вставал он не по-стариковски быстро, натягивал ярко-красный спортивный костюм, пил сок и, появившись на террасе, небрежно кивал Каргину. В этот момент полагалось разблокировать двери. За одной из них уже переминался Спайдер – тоже в спортивном трико, но синего цвета, с изображением пумы между лопатками. Они спускались вниз, к скале, напоминавшей присевшего медведя, и тут Каргин минуты на три-четыре терял их из поля зрения. Потом фигурки возникали вновь – у тоннеля, откуда выныривал Нагорный тракт – и, шустро перебирая ногами, мчались к озеру и серому яйцеобразному куполу Второго блок-поста. Два километра в одну сторону, два – в другую. Разглядеть их в предрассветных сумерках было делом нелегким, но тут помогал телескоп: десять минут Каргин мог любоваться на их затылки и еще пятнадцать – на лица. Возвращались бегуны помедленней, хоть признаков усталости у Халлорана не замечалось никаких.