Сергей Кулаков - Афганский полигон

Он обернулся к Роману.

– А скажите, не могло быть так, что ваш приятель немного приврал? Лицемерие этого народа давно известно, и то, что вы приняли за изъявление дружбы, могло быть стремлением ввести нас в заблуждение.

– Это исключено, – твердо заявил Роман.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Ладно, – снова повернулся к пленнику Рэйв. – Тогда продолжим наше собеседование.

Он долго смотрел на Мустафу, гипнотизируя его своим взглядом.

Как умный, да и просто желающий жить человек, Мустафа должен был понимать, что сюда его привезли отнюдь не из желания познакомиться. С ним могли сделать все, что угодно, вплоть до немедленного, без суда и следствия, умерщвления, в чем он и имел возможность убедиться несколько минут назад. И Рэйв своим взглядом хотел довести до пленника, что лучше ему не испытывать судьбу, не подвергать себя страданиям и добровольно пойти на сотрудничество.

Однако Мустафа взгляда Рэйва не устрашился и вообще вел себя так, словно ему все надоело и он сейчас встанет и пойдет домой. Несмотря на слабость тела, духом он обладал несокрушимым, и Рэйв, наконец, понял это.

– Линк, – сказал он негромко, – доставай.

От его негромкого голоса у Романа поджался желудок. Но Мустафа, который, несомненно, все понял, даже и глазом не повел.

Он вел себя как совершенно невинный человек, хотя его похвальная твердость все-таки казалась несколько неестественной и, увы, говорила не в его пользу.

Линк достал из саквояжа тяжелый прямоугольный предмет, приспособление в виде наушников (вместо динамиков блестели электроды), провода. «Наушники» были надеты на голову Мустафы, попадая электродами на виски, провода подключены к прямоугольному предмету – мощному аккумулятору. Роман был знаком с этим не бог весть каким сложным устройством. Сам, правда, не использовал, но как оно работает, видеть доводилось. Мозги прочищает так, что при слишком интенсивном применении человек может на всю жизнь остаться овощем, без памяти и без желаний.

– В последний раз предлагаю ответить на поставленные вопросы, – предложил Рэйв.

При этом он заботливо поправил «наушники», что пленник принял довольно спокойно.

Роман перевел. Хотя и так было понятно, что Мустафа от своего не отступится.

Выслушав все те же заверения в своей невиновности и прочее, Рэйв кивнул Линку.

– Давай. Для начала пять единиц.

Линк повертел ручку прибора, взглянул на пленника и подал разряд.

Мустафа, сидевший до того с расслабленным видом, внезапно выгнулся дугой, тело его мелко завибрировало, из груди вырвался дикий крик.

Рэйв сделал знак Линку, подождал, пока пленник очухается. Тот, похоже, был ошеломлен той болью, которую ему довелось перенести. Он вдруг утратил свое спокойствие и нервно дергал горлом, пытаясь проглотить застрявший комок.

– Итак, – сказал Рэйв. – Кому вы передали ракеты?

Мустафа отрицательно затряс головой, когда Роман перевел вопрос.

– Давай, – сказал Рэйв Линку.

– Пять? Или больше?

– Пока пять. Но увеличим время.

Линк снова привел прибор в действие. На этот раз Мустафа трясся и кричал намного дольше. Но и снова на вопрос Рэйва ответил, что не имеет никакого отношения ни к Смиту, ни к ракетам.

Такая твердость была похвальна. Но непродуктивна. Запас прочности Мустафы был еще далеко не исчерпан, а его палачи не собирались отпускать его после прохождения по первому уровню боли.

– Десять, – потребовал Рэйв.

После разряда в десять единиц изо рта Мустафы пошла пена. Она стекала на грудь, на белую сорочку, и хлопьями падала на колени. Пленник захлебывался, из глаз его лились потоки слез. Боль была такой сильной, что он даже кричать не мог, только тоненько пищал на одной долгой, нескончаемой ноте.

Роман бросил взгляд на Линду. Она была так бледна, что превосходила белизной неоновые лампы. Глаза ее смотрели мимо столпившихся мужчин, руки твердо лежали на столе. Казалось, она равнодушна к страданиям пленника. Но Роман, который успел ее немного изучить, видел, что она едва с собой справляется. Ему захотелось подойти к ней и увести прочь. Но он знал, как она упряма, особенно если речь шла о работе. Тут она скорее потеряет сознание, но по своей воле не уйдет.

– Повторите вопрос, Роман, – резко приказал Рэйв.

Роман увидел, что Мустафа хоть и слабо, но все-таки дышит. И смотрит своему мучителю прямо в глаза. Смотрит тяжело, с ненавистью. Он уже понял, что эти люди будут пытать его до конца, до той точки, за которой либо смерть, либо безумие. И, что самое худшее, он был готов и к тому, и к другому.