Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи

— Что ж, будем знакомы — человек доброжелательно улыбнулся и протянул ему руку. Теперь, когда очевидно никакого подвоха не ожидалось, предполагаемый партнер нравился Моргунову всё больше. „Неплохо было бы с ним договориться“ — мелькнула мысль.

— Хорев. Александр Николаевич. Майор ВВС. - представился незнакомец.

— Борис Матвеев — ответил ему Василий Петрович. Называть своё настоящее имя, или то, под которым он сюда приехал не было никакого смысла.

— Ваши люди, разговаривавшие со мной, очень туманно выражались. Я хочу исчерпывающе и подробно знать о чем идет речь — не теряя даром времени, Хорев сразу перешел к делу.

— А вот об этом, Александр Николаевич, — Моргунов, не узнав человека ближе старался быть максимально вежливым, это часто себя оправдывало — мы подумаем с Вами вместе. Я, знаете ли, в летном деле профан и мне понадобится Ваша профессиональная консультация. Но прежде чем я изложу Вам свою идею, мне хотелось бы знать, насколько далеко Вы готовы идти. Итак?

— Те, кто говорили со мной выразились таким образом: опасный полет, после которого придется порвать с прошлым и осесть за границей. Оснащение, деньги, документы — всё будет улажено, так?

— Совершенно верно.

— В таком случае я согласен на очень многое — Хорев сказал это совершенно будничным голосом, но решение его было продуманным и серьезным. В какой-то степени он даже поскромничал — на самом деле он был готов не на многое, а на всё. Свою жизнь он хотел изменить кардинально. В армии царил бардак, карьера майора достигла своей высшей точки, можно даже сказать зашла в тупик. Брак его распался несколько лет назад и они с женой расстались с таким скандалом, что она ни разу не позволила увидеть обоих его детей. Какой-то ярко выраженной причины для развода не было — так, материальные проблемы, убогий военный быт, упадок авторитета армии вообще… Быть офицерской женой стало непрестижно. Да и некогда пылкая и хмельная их любовь уже очень давно абсолютно ничем о себе не напоминала. Но самое скверное было то, что теперь жена настроила детей таким образом, что они отказывались поддерживать с отцом хоть какие-то отношения и неизменно вешали трубку, когда он с великим трудом умудрялся дозвониться в Подмосковье из своего далекого гарнизона. Потом он плюнул и уже не звонил. Жена исправно получала от него алименты и это было единственным свидетельством того, что он некогда был женат. Одним словом, в тридцать шесть лет жизнь приходилось начинать сначала и Хорев хотел хорошо к этому подготовиться. Те загадочные люди, что в компании общих знакомых завели с ним полную намеков и недосказанностей беседу, пришлись как нельзя кстати. Он дал им явно понять, что не прочь хорошо рискнуть за хорошее вознаграждение, написал киевский телефон своего школьного друга, у которого собирался провести грядущий отпуск и почти забыл об этом разговоре. И вдруг неожиданно с ним вышли на связь. Стоящий напротив человек производил впечатление серьезное, не бандитское. „Предприниматель какой-нибудь, не иначе… ну и что может ему от меня понадобиться?“ — гадал Хорев.

— Ну что ж — Моргунов поиграл мощными желваками на выразительном лице — тогда слушайте. Но прежде хорошо запомните то, что я сейчас скажу — он нарочито повысил на полтона голос — если моё предложение Вам не подойдет, можете идти себе служить дальше ничего не опасаясь и никогда более обо мне не услышите. Но если начнешь болтать — Моргунов незаметно для себя самого перешел на „ты“ — или попытаешься погреть руки на полученной информации, помни — найдутся люди, которые тебя достанут даже из стратосферы. Запомнил?

На лице Хорева не дрогнул ни один мускул, его губы попрежнему очерчивали доброжелательную улыбку. Он ожидал услышать нечто в таком роде и нисколько не удивился. Болтать лишнее или кого-то закладывать он бы всё-равно не стал — не так был устроен, да и слишком много ненависти к новым порядкам в России накопилось в нем. От пламенного некогда патриотизма не осталось и следа, его место в душе заняла испепеляющая ярость к новым хозяевам жизни. Черные, глубокие, безумные и бездумные приступы гнева наваливались всё чаще, пугая его самого. До развода их не было… И те, кто наверху виноваты в этом тоже. Ни на какой сговор с нынешней властью он никогда бы не пошел. А подложить ей свинью не отказался бы даже бесплатно.

— Я такие вещи помню с детства, мог бы и не напоминать — ответил он также доброжелательно и не переставая улыбаться. Майор был даже доволен, что его собеседник в эмоциональном порыве перешел на „ты“, ибо с людьми, не носящими военную форму он привык разговаривать именно так.