Михаил Нестеров - Оружие уравняет всех

Николаев обмер. Он мог в уме пересчитать каждый волос, пустивший корни до самых мозгов. Не спятил ли Катала? Не курнул ли чего запрещенного даже в этой чертовой стране? Не поддался ли черной магии Мамбо? И еще десяток схожих вопросов в мгновение ока промелькнули в голове Алексея. Он видел перед собой свихнувшегося предателя; что может быть страшнее? Пройдет минута, и в затылок ткнется ствол «калаша», а в лицо рассмеется фактический хозяин этих мест.

– Вспомни, как он тянул время…

Висок, не затылок, а висок уже прожигал огненный взгляд Вергельда, хозяина этого никчемного человека, который призывал что-то вспомнить. Вспомнить, как Жевун тянул время. Адвокат невольно придержался совета – сам потянул время, поскольку ничего другого ему не оставалось.

– Когда я услышал голос дежурного, мне показалось, тебя на шутки пробило. И только потом заметил, что в списке телефонов Николаевых два.

«Зачем он мне это рассказывает?» Нико довольно быстро приходил в себя.

– Причем один из номеров федеральный. Зачем Жевун сдал «джуйку»? Почему подставил под удар всю группу и фактически провалил операцию?

– А ты не забегаешь вперед? – спросил Нико, еще не зная, чего он добьется этим вопросом. Впрочем, ответ был очевиден: лишняя минута на размышление. И он прибег к адвокатской уловке, которой дал название «неоконченная форма вопроса», позаимствованной из уголовной практики: оконченные и неоконченные виды преступления. – Ты не думал, что…

– Я не думал, – тут же подхватил Катала. Он подхватил саму идею формы. – Я не думал, – повторил он. – Я видел. Я смотрел на эту тварь, – Катала снова пнул лежащего без сознания Живнова. – Пока я делал вид, что соединяюсь с тобой, он рассматривал винтовку, выпачканную в крови Леонардо. Я бы не удивился, если бы Жевун направил ствол на меня.

– Дальше.

– А дальше шлепнул бы меня.

– Говори, что было дальше.

– А… Ну, я набрал твой номер. Один длинный гудок, другой…

– Так не говорят, так думают. Говори по делу.

– Так я думал, когда ждал ответ! – привычно выкрутился Катала. – «Водку ты, что ли, там пьешь или трахаешься?» Потом ты ответил, как выстрелил: «Да». «На!» Я мысленно послал тебя в жопу. Потом продолжил, словно нас действительно прервали во время первого звонка. Бросил взгляд исподлобья на Жевуна. Тот прикипел к винтовке. Смотрит в оптику. В сторону горящей машины. А там Мэрион с нашей зассыхой. Сейчас грохнет, думаю. Я был напряжен, не скрою, как будто трансвестит меня ласкал, ну и немного переиграл – стал пинать камушки. Лучше бы в носу поковырял. Только-только вышли из-под обстрела, трупы еще парные. Даже жрица этого задолбанного культа что-то там заметила. – Катала изобразил руками, как совокупляются ежи. – Повертела своей башкой, сфокусировала свои зенки на мне. Короче, ты помнишь, что я тебе сказал по телефону.

Николаев сказал «да». Он мог дословно воспроизвести немного нервную речь Каталы. «Нас достали люди фона. Все тот же квартет, который гастролировал в Москве. Жевун положил трех из четверых, теперь солирует одна сучка. Но она за трех сойдет. Жрица. Вуду. Тебе бы подъехать сюда. Мы переберемся от паленого места к перекрестку. Все».

– В общем, говорил я одно, а башка была занята другим. Я струхнул. Испугался Жевуна. Боялся остаться с ним один на один. И случись сбивка, позвал бы на помощь Мамбо. Я закончил разговор. И если бы Жевун потребовал повторить, что я наплел по телефону, я не вспомнил бы и слова. А ему сказал: «Надо подгребать к перекрестку. Там хижина какая-то». Вот и все. Ты вспомни, Нико, разве поведение Жевуна в аэропорту тебе не показалось странным?

– Кажется… Да, припоминаю, – с небольшой запинкой ответил адвокат. – Я списал это на общее волнение, – сказал он, на этот раз обращаясь к Вергельду. И когда через минуту Живнов пришел в себя и сел на земле, трогая голову руками, спросил его: – Зачем ты это сделал, Паша?

Утирая кровь с разбитого лица, тот поочередно оглядел парней Вергельда, которые к этому моменту покинули свои машины, но встали все также полукругом.

– Это внутреннее дело, – ответил он. – Мне надоело мотаться в этом аду. Я подумал, что смогу вернуться быстрее, если сдам «джуйку». Ребята, не могли бы вы…

– Внутреннее?! – вены на шее Каталина едва не лопнули. – Ах ты, сука…

Николаев предпринял вялую попытку остановить товарища, который фактически добивал «пробитого» им товарища.

Вергельд бросил взгляд на Гвидона. Он и его подопечные смотрели на происходящее не без интереса. Для них это было развлечением. Будет что рассказать «за кружкой рома на Тортуге». А что сам Каталин?.. Вергельд с полувзгляда определил, что для него вокруг не существует никого. Только он и его жертва. Точнее – предатель. С другой стороны, заметил Вергельд, Каталин подсознательно или нет, но играл на публику . Он даже дал название этому представлению: «Ослепленный африканскими софитами». И он здорово справлялся со своей ролью. «Отличный удар!» Вергельд не удержался от похвалы в адрес Каталина. Тот, разделавшись с предателем, переключился на жрицу: продемонстрировал классический фронт-кик, с уводом корпуса назад. Мамбо отлетела на два метра, перевернулась в пыли и замерла. «Он убил ее», – равнодушно рассудил Вергельд. И заметил адвокату: