Виталий Гладкий - Сплетающие сеть

– Я об этом и говорю.

– И пригласили тебя составить им компанию.

– Что ты! – испуганно отмахнулся Зосима. – Такие большие люди…

– Это ты в точку…

Лев Борисович, как и квартирант моего приятеля, тоже не страдал недостатком веса. Он был на голову выше Пап Палыча и не менее чем на двадцать килограмм тяжелее.

– Ну, и что дальше? – Я видел, что Зосима просто не решается сказать мне нечто важное, и, скорее всего, очень неприятное.

– Они закрылись на половине Пал Палыча… – Зосима замялся, не отваживаясь разгласить свою постыдную – с его точки зрения – тайну.

Догадка лежала, что называется, на поверхности.

– И ты нечаянно услышал их разговор. Ну совершенно нечаянно. – Я едва не рассмеялся вслух, наблюдая за виноватой физиономией своего приятеля.

– Дык, это, они разговаривали шибко громко…

– Само собой… – Я сокрушенно покачал головой. – Что творится в нашем милом патриархальном захолустье?

Уточню – с некоторых пор. С неба валятся аэропланы, по лесу бегают умалишенные, в воздухе роится какаято заковыристая инфекция, доктора все окрестности хлоркой и еще черт знает чем засыпали, за околицей спецназ, по ночам под окнами шастают – подглядывают, – я выразительно посмотрел на Каролину, – а коекто, пренебрегая демократической моралью, подслушивает пьяный треп. Куда мы катимся? – Я сурово посмотрел на сникшего Зосиму.

– Так получилось, – сказал он упавшим голосом.

– Не суди сам, и не судим будешь, – сказал я назидательно. – Считай, что я твой грех отпустил. А теперь выкладывай, о чем они болтали. И без всяких там лирических отступлений.

– Лев Борисович сказал… – Зосима понизил голос до шепота. – Сказал, что тот мужчина, которого нашли Коськины, заражен сибирской язвой.

Я на мгновение оцепенел. Ни фига себе! Новость – не соскучишься. Я лихорадочно вспоминал то немногое о бактериологическом оружии, что мне когда-то вдалбливали в голову на спецкурсах.

Если мужик, которого мы подобрали в лесу, смог продержаться более трех суток, значит он заражен не самой страшной формой сибирской язвы – легочной. Что давало нашей бравой команде, в составе меня, Зосимы и стариков Коськиных, шанс остаться в живых.

Так вот почему нас четверых исследовали так тщательно. И похоже врачи в наших организмах не нашли зловредных бацилл, иначе мы сейчас куковали бы в наглухо закрытых боксах. Повезло…

Я помимо воли вздрогнул. Везение – вещь относительная. И не постоянная. Нередко оно заканчивается в самый неподходящий момент. Уж я-то об этом знал…

Я перевел взгляд на Каролину. Точнее – на кару небесную. Как мне было хорошо до того, как она свалилась с поднебесья на нашу землю обетованную… Случайность? Как бы не так! Прежде чем кого-то наказать, Господь посылает знамение. Вот он и послал… живой подарочек в импортной упаковке.

– А я тут причем? – спросила она, невольно тушуясь под моим взглядом.

Наверное, Каролина прочла в нем что-то очень нехорошее. Я некоторое время пристально изучал ее весьма симпатичное, но побледневшее личико, а затем резко встал и подошел к окну. Сейчас мне хотелось побыть одному, в компании со своими мыслями.

Зосима будто подслушал то, о чем я думаю. Сокрушенно прокашлявшись, он потихоньку поплелся к выходу. Каролина продолжала мыть посуду. Похоже, по третьему разу.

– Ну, и как быть с тобой? – спросил я Каролину, намереваясь окончательно прояснить наши отношения, пользуясь удобным случаем. – Так сказать, в свете вновь открывшихся обстоятельств.

– Никак, – коротко ответила девушка, не оборачиваясь.

– Э, не скажи… Ведь теперь ты можешь оказаться главным бациллоносителем сибирской язвы. И уж, по меньшей мере, должна в обязательном порядке пройти врачебный контроль.

– И не подумаю!

– Это твое личное мнение. Но есть и другая сторона, которой вовсе небезразлично с кем ей придется общаться. Я вовсе не горю желанием загреметь под фанфары. Для начала мне нужно хотя бы жениться и завести потомка, продолжателя рода. Все должно быть так, как гласит народная мудрость. Мужчина обязан посадить дерево, построить дом и вырастить наследника. Будем считать, что первые два пункта – с известной натяжкой – я выполнил. А вот третий – увы. На небесах мне не простят, если я из-за мягкосердечия не исполню свой гражданский долг.

– Ты меня выгоняешь?

– Кто тебе такое сказал? По-моему, все наоборот – это ты выразила желание убраться отсюда поскорее. Я просто не имею права препятствовать в этом, вполне естественном, намерении.