Сергей Донской: Матёрый

Когда солнце приблизилось к зениту, мужчина зачем-то подогнал вплотную к бензовозу ещё один автомобиль. Шикарный джип выглядел на пыльной дороге совершенно неуместно и окончательно преградил проезд в посёлок. Правда, в такую жару сюда никто не стремился. Они были совсем одни — пёс и человек.

— Полковнику никто не пишет, — пробормотал он. — Полковника никто не ждёт. Так, Рокки?

Пёс приподнял одно ухо и фыркнул.

— Тут ты абсолютно прав, — произнёс человек с таким видом, как будто понимал, что имеет в виду Рокки. — Я до полковника не дослужился, в майорах хожу. Но и мне тоже никто не пишет, как ни странно… А было бы здорово получить письмо. — Он запрокинул голову к небу и мечтательно продекламировал:

— «Громову, лично… Ввиду важности предстоящего задания высылаем вам ящик холодного пива и блок сигарет американского производства. Связную узнаете по стройным ногам, длина которых…»

Почему-то вспомнилась Ксюха, и Громову абсолютно расхотелось зубоскалить.

Он провёл рукой по синей рубахе — там, где ткань сохранила розовый оттенок. После ночного купания и возни с бензовозом она смотрелась не лучшим образом, но Громов и сам не тянул на лондонского денди. Бахромистая дыра на колене джинсов, как у какого-то панкующего юнца; колючая щетина до самых глаз. Послушав, как она шуршит под пальцами, Громов осведомился у Рокки:

— Вылитый разбойник с большой дороги, м-м?

Ротвейлер отрицательно завилял задом, компенсируя таким образом отсутствие полноценного хвоста.

— Хороший ты пёс, а все-таки лучше бы шёл своей дорогой, — предложил Громов уже в который раз за сегодня. — Ничему хорошему ты у меня не научишься Рокки отвернулся и независимо уставился вдаль, словно сказанное его никоим образом не касалось.

Он, когда хотел, совершенно переставал понимать человеческую речь, а других собеседников поблизости не было.

Ванька со своим топориком терпеливо хоронился на пшеничном поле, полагая, что выполняет важную боевую задачу. Ему было строго-настрого ведено не высовываться, пока не будет подан особый сигнал в виде синей ракеты. Поскольку никакой ракетницы у Громова не было, то Ваньке при любом исходе операции предстояло сегодня вернуться домой целым и невредимым. Ничем другим отблагодарить преданного мужика Громов не мог.

Взобравшись на раскалённую цистерну бензовоза, он развернулся лицом к далёкому шоссе. Никаких признаков приближающегося кортежа Итальянца там не наблюдалось, но он остался наверху, не обращая внимания на шквал солнечного света и едкие бензиновые пары, струящиеся вокруг. Горючего в ёмкости было не много — треть от силы. Оптимальный вариант. Ведь если бы цистерна оказалась полной, то даже трехтонный внедорожник вряд ли смог выволочь её на берег.

Курить, сидя на бензовозе, Громов воздерживался.

Оставалось лишь глазеть по сторонам, чтобы не скиснуть от жары и скуки. Самыми интересными объектами для наблюдения оказались две мальчишеские фигурки, пылящие по грунтовой дороге.

«Будете плавать наперегонки, нырять, ловить раков, — обратился к ним Громов мысленно. — Счастливые вы, пацаны, хотя сами не подозреваете об этом. Я в вашем возрасте тоже был счастливчиком, но не радовался этому, полагая, что так будет всегда.

Поздно спохватился. Поздно сообразил, что в детстве каждый день — праздник. Сколько всего можно было переделать за один-единственный день, с утра до ночи! Подраться и помириться с лучшим другом…

Тайно влюбиться в незнакомую девчонку… Затеять любую из тысяч известных игр… Обменять коллекцию марок на коллекцию значков, а значки снова обменять, например, на отряд солдатиков, а потом отливать их фигурки из расплавленного свинца, добытого из куска кабеля… И ещё остаётся время на футбол… На страшные байки у костра… На «Двух капитанов» или «Трех мушкетёров»… И…»

Глаза Громова сузились, Мальчишки, увлечённые беседой, находились уже совсем близко от бензовоза. Старшему было лет десять, его спутнику и того меньше.

— Артамонова, сучка, тридцатник мне торчит с июля, — бубнил он. — Я ей: «Отдавать когда думаешь?» А она: «Потом, потом». И лыбится.

— Нет башлей — пусть натурой расплачивается, — авторитетно заявил тот, что постарше. — Ты её на остров замани, там мы её живо на хор поставим.

— Мне-то какая с того маза? — Маленький пренебрежительно сплюнул. — Мне деньги нужны.

— Если Артамонову подгонишь, мы тебе с пацанами по червонцу скинемся, внакладе не будешь… Погодь! — Старший пацанёнок остановился возле бензовоза и требовательно уставился на Громова. — Дай закурить!