Джек Кертис (I) - Банджо

— Вот вы говорите “извините”, но вы ведь и не собираетесь извиняться. А вот когда у вас будет большая дырка в башке, извиняться будет уже поздно! — воскликнул Гэс.

— Вы что, угрожаете мне? — холодно спросил врач. Гэс выхватил пистолет и приставил ствол к бритой голове, хотя самая мысль об убийстве невооруженного человека, да еще врача, находящегося при исполнении своих служебных обязанностей, была ему глубоко противна. Он не боялся тюрьмы, его значительно больше беспокоило то, что произойдет с Бесси, если он не сдержится и нажмет на курок.

— Предупреждаю, и больше повторять не буду, — прорычал Гэс, — только пикнешь — и ты мертвец! И если не сделаешь все, что нужно, чтобы поднять Бесси на ноги, тебе тоже крышка. Понял? А свои обещания я всегда выполняю.

— Ясно, — сказал врач очень осторожно. — Ну, как вы знаете, бывает, что непонятно куда пропадают всякие бумаги. Даже бумаги о поступлении больных и диагнозе...

— Знаю. Теряйте ваши бумаги, сами решайте, как вам все устроить. — Гэс вернул “кольт” в кобуру. — Нам бы хотелось проведать Бесси.

— Хорошо. Пойдемте, — сказал врач и повел их по коридору, застеленному линолеумом. — Попытайтесь ее приободрить.

Они зашли в палату. Бесси, в длинной белой рубашке, лежала на белой простыне — в палате все было белым. Бесси лежала на спине и смотрела в потолок.

— Привет, Бесси. Это я, Гэс. Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю даже, что тебе сказать, Гэс, — тихо ответила Бесси, и по ее щекам потекли слезы. — Я жива. Лежу вот. Ни к чему не годная, но живая.

— Все будет в порядке, Бесси. Ты придешь в норму и будешь петь еще лучше, — сказал Гэс.

— Нет, я все погубила. И все из-за этого проклятого нектара. Вот что я наделала! Все погубила! А что сказали, когда я не появилась на концерте?

— Еще никто ничего не знает, — сказал Гэс.

— Как это? — спросила Бесси неожиданно окрепшим голосом, в котором зазвучала безумная надежда.

— До начала концерта еще остается пара часов.

— А может быть... я еще смогу выступить?

— Боюсь, что в этот раз нет, — сказал Гэс. — Но я уверен, у тебя будет еще масса возможностей показать себя.

— Я звонила тебе, мистер Красавец, звонила, — сказала Бесси тихо, — звонила, чтобы рассказать тебе, сказать, что со мной происходит, но тебя не было дома.

— Я ходил на встречу с Мики Зирпом.

— О Боже, — пробормотала Бесси, — а я-то думала, что ты с кем-то там развлекаешься и совсем позабыл меня!

— Глупышка! Когда я впервые увидел тебя, я сразу понял, что мы принадлежим друг другу, и что мне уже никто больше не нужен. И с тех пор ничего не изменилось — так будет всегда.

Еще одна слеза выкатилась из глаз Бесси и медленно поползла по щеке, будто сделанной из полированной бронзы.

— Не знаю, почему так все получилось, — сказала она. — Да, я иногда немножко баловалась кокаинчиком, но никогда раньше не пробовала героин. А эти мои новые друзья начинали с кокаина, а потом перешли к героину. Им все время нужно было что-нибудь покрепче. Я думала — ну, чуть попробую — и все.

— А как их зовут? — спросил Гэс.

— Вилли и Мэй — но, Гэс, их не надо винить. Они делают то, что им нравится делать. И все. И если тебе хочется наказать кого-то за то, что произошло, во всем виновата только я сама. Вини только меня.

— Я не собираюсь тебя ни в чем винить, — сказал Гэс. — Ты побудешь здесь немного, а потом, когда поправишься, мы поедем назад, в Канзас-Сити.

— Это звучит так прекрасно, будто солнце снова светит ясно, — не сказала, а пропела Бесси. — Гэс, это все хорошо, но как мне жить потом, если я не явлюсь на этот концерт?

— Ты еще споешь в Карнеги-Холл. Обязательно. Но сначала тебе нужно отдохнуть, прийти в себя. — Гэс покачал головой. — Я приду проведать тебя завтра утром.

— До завтра, мистер Красавец, — сказала Бесси, закрывая глаза. — Эй, — воскликнул Гэс довольно грубо, — а поцеловать меня ты не хочешь?

— Любимый мой, любимый Гэс, — пробормотала Бесси, глотая слезы.

Гэс наклонился к ней и нежно, с большой любовью, поцеловал ее в губы. Будто поставил печать обещания.

Выйдя из палаты, Гэс прижал лоб к белой стене. Как будто сквозь вату, он услышал голос Фэтса:

— Представляешь, сколько людей до тебя вот так прислонялись к этой стене, думая, что все у них в жизни кончено?

— Фэтс, ну почему, почему все так по-дурацки получается? Почему столько подлости вокруг? Почему люди так поступают друг с другом? Вместо того, чтобы делать жизнь как-то лучше, они стараются лишь навредить друг другу!