Александр Тамоников - Снайпер

– Вот в чем дело!

Аркадий встал, оделся в спортивный костюм, достал из шкафа теплый женский халат, неизвестно каким образом оказавшийся там еще до появления в доме Гурова. Подошел к девушке, накинул его на ее вздрагивающие плечи, ответил:

– А какого ты ждала к себе отношения? Ласки? Нежности? Любви? К себе, платной шлюхе? Ты продала свое тело, причем добровольно, и с ним покупатель вправе делать все, что пожелает. Кто звал тебя сюда, в столицу? Или ты не знала, на что шла? Какого черта нормальная баба, которая могла бы сделать счастливым нормального парня, подалась в проститутки? Почему ты стала шлюхой?

Девушка, заикаясь, так и не сумев остановить слезы, ответила:

– Если бы... я... добровольно... то тогда... ладно! Но в этом... положении... я оказалась... насильно... не по своей... воле!

– Что ты там буробишь? Бесполезно! Я ненавижу вашу продажную породу, хотя сам не лучше.

Людмиле наконец удалось справиться с рыданиями, она вытерла слезы, сказала:

– Не верите! Ну и пусть будет так, как есть! Можете продолжать свои пытки, а если в вас осталась хоть капля человечности, убейте меня!

Гуров почувствовал в голосе Людмилы отчаяние, боль и искреннюю печаль.

Печаль до того глубокую, что его самого пробила дрожь.

Он потер виски, не зная, как продолжить разговор. А его следовало продолжить. Что-то с этой проституткой было не так, как с другими. Уж не подставили ли ее, как в свое время подставили его самого, бывшего сержанта?

– Я не совсем понял, что значит: ты стала проституткой не по своей воле? Тебя бросили на панель? Но как можно это сделать? Объясни?

– А зачем? Вам это нужно?

– Нужно!

Людмила внимательно посмотрела на Гурова красивыми, покрасневшими, заплаканными глазами, вокруг которых явственно обозначились темные круги.

– Хорошо. Но обещайте, что больше не тронете меня.

– Клянусь.

– Я присяду?

– Конечно.

Аркадий пододвинул ей кресло:

– Садись, и мой тебе совет – выпей немного! Спиртное успокоит и немного облегчит твое состояние.

Гуров вдруг почувствовал себя грязной свиньей. Иного определения он себе сейчас не находил. Нашел, на ком сорвать злость! На бабе, кем бы она ни была!

Аркадий достал непочатую бутылку водки, открыл ее, граммов сто пятьдесят плеснул в фужер и молча протянул Людмиле. Сам сел в кресло напротив и закурил.

Девушка, вдруг решившись, залпом выпила водку, тут же закашлявшись от непривычки. Гурову пришлось постучать ей по спине. Когда Люда пришла в себя, он сказал:

– Ну а теперь я слушаю твою историю. Только не вешай мне лапшу на уши, я распознаю сразу. Ты же не хочешь вновь разбудить во мне зверя?

– Нет, не хочу, – успокоившись, тихо проговорила девушка.

– Ну?

Люда поправила плед, поджав ноги под себя, начала рассказ:

– Я два года как замужем. Вернее, была замужем! Я знала его – Люда горестно вздохнула, – с детства и, как мне казалось, любила его. Он слыл хулиганом, может, от этого, как ни странно, меня тянуло к нему? Когда его посадили, я ждала. Ездила к нему на свиданки. Он настоял на том, чтобы мы расписались прямо там, на зоне. Это, мол, даст ему льготы и облегчит жизнь в тюрьме. Я согласилась, жалея его. Хотя, по большому счету, ничего не изменилось. Он вышел через два года. Какой-то адвокат, сидевший с мужем, добился из зоны пересмотра дела Андрея, так звали супруга. И срок был изменен. Когда Андрей вернулся, работать он не хотел, гулял с такими же, как он, и с проститутками. И делал это открыто, ничего не скрывая от меня! Когда я потребовала объяснения, он жестоко избил меня! Потом побои стали нормой нашей совместной жизни. Слово против – получи! Так он благодарил меня за все, что я для него сделала. Но делать было нечего, терпела, идти-то было некуда. Мама умерла, отец спился. Может, так и продолжалась бы жизнь, но муж занялся игрой в карты. Ему даже везло, иногда он бросал мне мелочь на хлеб, чтобы не сдохла с голоду, а сам шиковал с проститутками в кабаках.

Людмила тяжело вздохнула. Аркадий не торопил ее, терпеливо ожидая продолжения.

– Затем произошло то, что и должно было произойти. Андрей проигрался. По-крупному. Он говорил, что его подставили под шулера. Но подставили не подставили, а долг отдавать надо. Мы продали мой дом, дом покойной бабушки, всю обстановку, да что там продавать было? Рухлядь, никому задаром не нужную? В общем, денег для расчета не хватало, и когда приехали люди, такие же жестокие и безжалостные, как вы, то за остаток долга Андрей предложил меня! Понимаете, он продал меня, даже глазом не моргнув, чтобы только жизнь свою сохранить, что в конце концов ему так и не удалось. Его убили, видимо, такой изначально был вынесен Андрею приговор – те же люди, в тот же вечер у меня, уже рабыни, на глазах.