Андрей Негривода - Подвиг в прайс не забьешь

– Я Тень, командир! Помнишь? Владимир Кузнецов. Твой капрал-шеф, в твоем учебном взводе, что на базе в Аяччо. Ну, помнишь?

Да! Да, да, да!!! Этот ответ действительно был на самой поверхности памяти! Андрей его вспомнил тут же, после слова «Тень».

– Я тебя вспомнил, старлей! – Эта радость была искренней. – Вспомнил!

– Ф-фу-у-ф-ф! – громко выдохнул Владимир и перевел взгляд на генерала. – Ну, слава тебе, господи! Теперь все нормально пойдет...

Они поговорили о чем-то с генералом несколько минут. Видимо, Тень пояснил ему, что происходит, потому что после этого девушка-блондинка в странной военной форме стала всхлипывать громче и чаще.

Владимир присел на тот стул, на котором еще недавно сидела девушка, выставлявшая на обозрение полное и, надо сказать, весьма симпатичное отсутствие нижнего белья. Тень наклонился немного вперед и заговорил:

– Слушай, командир... Расскажи мне, что ты помнишь, чтобы я мог хоть немного сориентироваться... Тут такое дело... Я секунду назад получил приказ... На все время твоего пребывания в госпитале я буду прикомандирован к тебе как переводчик... Хотя, если честно, я еще не так-то уж и силен во французском, но... Капралы прямые генеральские приказы не обсуждают, а выполняют...

– Слушай, Вовка. – Андрей постепенно приходил в себя, голова обретала ясность, а мысли – четкость. – Слушай, кто этот мужик в форме? Я, бля, точно уверен, что знаю его, а не помню!.. Он наш? Скажи, кто он!

Какое-то странное выражение лица появилось в тот момент у Тени. Сожаления, что ли... Ну, когда ты знаешь много лет человека, дружишь с ним, да мало ли, и все у него в порядке, а потом этот человек попадает в жуткую автокатастрофу и после множества операций возвращается к жизни без, ну, руки, скажем... И ты... Во-первых, ты сначала в шоке! А потом, если ты был ему по-настоящему близким другом, ты видишь, что он, этот человек, страдает от понимания своего убожества. Он страдает, а ты хочешь ему помочь и не знаешь как. И ты теперь контролируешь не только каждое свое слово, а каждую букву, чтобы ненароком не ляпнуть что-нибудь типа «Идем, на бильярде шары погоняем!» или «Ну, что, сплаваем на тот берег?», чтобы не обидеть... А он это видит! Видит эти твои потуги и замыкается в себе, порой еще сильнее, потому что думает, что если даже ты считаешь его инвалидом, то тогда он и на самом деле урод! И только редкие люди за такое к себе отношение говорят спасибо. Но это либо люди стальной воли, либо до мозга костей оптимисты, которым вообще все трын-трава и они живут по принципу «Руки нет? Ну и хрен с ней! Голова же осталась!»... Именно так они сейчас и смотрели друг на друга. Владимир жалел Андрея и боялся обидеть, а Андрей, наоборот, думал: «Ну, что? Мозги отшибло? Так без мозгов вообще полмира живет, и ничего! Зато все другое на месте!.. А Андрюха-младший так вообще задолбал, подлюка! Сколько можно торчать колом?! Вон перед девкой неудобно уже совсем! А он знай себе свое, сволота... Отбой! Спать пора!..»...

– Ты это, кэп... Ты расскажи, что помнишь о себе, лады?

– Да все! Или почти все...

– Рассказывай, ком... Это не только тебе понимать надобно.

– Ну, что... Я Андрей Проценко. Родился в Одессе. В 1968 году...

Этот монолог продлился минут десять, а может, даже, и больше... Андрей, как это было ни странно, помнил все. То есть абсолютно все! Про себя, про родственников, про друзей... Про свои боевые операции еще там в Союзе, в Отряде... Он помнил про Израиль, про Легион, про всех своих друзей, по именам и «рабочим позывным»... Короче говоря... Он помнил все, кроме...

Память... Какой же это все-таки тонкий и высокоточный инструмент – память человеческая!.. И насколько она избирательна!

...Андрей помнил все, кроме того, что касалось его последнего задания... И всего, что с ним было связано...

... – Да, командир... – Тень задумчиво смотрел на Андрея. – Здорово тебя плен шибанул, вкупе с малярией... Здорово... – Он как-то очень озабоченно потер ладонью лоб: – Ты это... Ты отдохни пока... А я попробую перевести все, что ты мне сейчас рассказал...

– Давай, старлей... А я передохну... Устал что-то...

Он отвернулся к окну и стал как-то очень уж отстраненно наблюдать за тем, что за ним происходило. А там... Там буйствовало лето! На ветвях большого и такого родного дерева, потому что это была не какая-нибудь пальма и не какой-то там каучуконос, а самый обыкновенный клен, среди его разлапистых листьев прыгали и щебетали пичуги. Они что-то там выискивали, клевали небольших гусениц, а некоторых просто хватали клювом и куда-то улетали, не иначе как кормить ими своих подрастающих птенцов. Легкий теплый ветерок путался в этих ветках, а потом пытался из них выбраться, шурша зелеными листочками...