Сергей Алексеев - Удар «Молнии»

В подтверждение своих выводов Отрубин несколько дней назад выслал видеоматериалы, местную прессу и некоторые документы, полученные в воинских частях и отрядах режима оперативным путем.

Наверняка многое из того, что сейчас сообщала разведка «Молнии», давно было известно в правительственных кругах, однако ни грозная исполнительная власть, ни «четвертая», над умами и душами, никак не касались этих проблем, и можно было предполагать, что существует некий тайный запрет, связанный с высшими соображениями геополитики.

Во всем этом следовало разобраться самому, без всякой помощи, без чьих-то определенных взглядов и мнений, по принципу «че-че». Как всякий битый волк, дед Мазай не хотел участвовать в чужих играх и служить ничьим интересам, кроме отечественных. Всякий здравомыслящий человек, хоть самый воинственный, понимает, что не следует дразнить даже прирученного медведя. Кто хочет мира, тот ищет его, кто жаждет войны, тот лезет в драку, собирает камни; диалектика войны и мира была стара и проста, как трехлинейная винтовка, а мишура и флер вокруг этого назывались политикой и выполняли роль камуфляжа, чтобы скрыть истинные намерения.

Полная тишина вокруг готовящейся к войне Чечни была удобным видом маскировки. Командование дивизией стратегической авиации наложило психологический отпечаток на генерала, сформировало определенный тип мышления. Должно быть, считая себя стратегом, он намеревался нанести сокрушающий удар в жизненно важные точки противника и особенный эффект рассчитывал получить за счет внезапности. Он не бряцал оружием, не делал резких заявлений, не скандалил с Россией, но тихой сапой высасывал ее ресурсы в виде денег, топлива, военных специалистов — всего, что требуется для войны. И Россия постепенно привыкала к нему, смирялась с мыслью о неотъемлемости его существования, как вшивый человек привыкает и смиряется с вошью: почешется и дальше терпит: поймать не так-то просто, не просто раздавить, вычесать, избавиться от гнид… А всякая революция, как было давно замечено, дело вшивое.

Дед Мазай не мог выехать в Чечню сам — опасался оставлять еще недоформированную «Молнию», тем более, что вокруг нее ощущался скрытый интерес других силовых структур. Местонахождение генерала постоянно отслеживали, и появление его в республике, даже конспиративное, могло вызвать непредсказуемую реакцию среди «опричнины», а если секретные бумаги директора ФСК непременно попадают на стол к Диктатору, то не исключено, что об «умершем» генерале из «Молнии» он тоже узнает. Оставалось единственное — отправлять начальника штаба Головерова, а самому заниматься учебным процессом и прочими штабными делами.

Для заброски Глеба генерал не стал использовать канал ФСК, по которому уходили две предыдущие «тройки», решил перестраховаться и отправить его самоходом, на гражданских рейсовых самолетах, с документами прикрытия, выправленными на другое имя. Дед Мазай чувствовал, что длительная нелегальная жизнь вырабатывает в нем обостренную подозрительность, но дело состояло не только в этом: куда-то запропастились видеоматериалы Отрубина, посланные по каналам контрразведки. На всякий случай приходилось прокладывать свои, «дикие тропы», чтобы выйти из-под любого контроля…

Через два дня после отъезда Головерова на базу неожиданно, без радиограммы, прилетел Сыч вместе с Крестининым и последним пополнением «Молнии».

— Принимай в свою команду! — полушутя заявил он еще возле вертолета. — Согласен на должность рядового бойца. А вообще бы мне лучше на озеро, с удочкой…

После того как Сыч рассказал деду Мазаю о последних событиях, а главное, о сроках операции, ему тоже захотелось взять удочку, бросить «лавку с товаром» и ловить рыбу. Данный «генсеком» карт-бланш на проведение «полицейской» акции не спасал от разочарования, поскольку не мог быть реализован в три месяца. Все, что было напланировано, каким-то образом сложено в логический ряд, теперь не годилось даже как один из вариантов. К концу третьего месяца можно было закончить лишь основной сбор развединформации, получаемый как во времена Лермонтова. И даже при условии переброски всего спецподразделения в район операции к этому сроку все равно требуется еще месяц, чтобы согласовать и проиграть на штабных учениях взаимодействия частей внутренних войск, которые должны быть введены в Чечню в ту же ночь, когда «Молнией» будет нанесен шоковый удар. Она ни в коем случае не могла взять на себя разоружение армии режима, на что требовалось, по предварительным расчетам, до суток времени. «Молния» на то и молния, что бьет смертельно, однако горит коротко. А надеяться на то, что части режима сами побросают оружие и разбегутся, не приходилось. Структура их подразделений и тактика действий с партизанским уклоном говорила об обратом.