Алексей Шерстобитов - Чужая жена [СИ]

Алексей слышал голоса Мариам, Андрея, еще чьи-то, но чьи не узнал. По голосам понял, что заложников шесть или восемь человек, может больше. Девушка находилась вместе со всеми, а это значило, что никто еще не узнал, как Мариам.

Еще Леха заметил, что очень сильно пахло мочой, гарью и разлагающимися трупами. При атаке боевиков, атаковали они только коров, какая-то часть их погибла и уже начала извергать ядовитый запах. К вечеру находиться там будет невозможно — в такую жару процесс разложения проходит быстрее, при этом выделяется трупный яд, способный воздушным путем в большой концентрации действовать, как отравляющее вещество.

— Они сами себя ограничили по времени… Но это-то меня не волнует, а вот Андрюха и Мариам…

— А остальные — нет?

— С остальными я не знаком, хотя их тоже нужно спасать! Может, предложим поменять их нас?…

— Угу, чтобы они взяли оружие в руки и пытались спасти нас! Подумаем…

К десяти прилетел на мотоцикле связной — школьный учитель по математике, и доложил «Анатоличу», что такое же происходит в нескольких подобных же городах. Оказывается, лишь мы смогли предпринять что-то заранее. Только в московской области было девять попыток захвата детских интернатов, четырех больниц, пяти родильных домов. Половина удалась. Какие-то силы стянуты туда, но основные заняли оборону стратегических объектов, армия введена в населенные пункты, локализованы возможные очаги возгорания межнационального столкновения. Представители всех основных конфессий у президента.

Спортсмены, писатели, вообще творческие деятели по собственному желанию подались в народ. Говорят, что многое делают священники, хорошо, что их много — православные пока спокойны, а вот мусульмане сбиваются вокруг мечетей, уже замечены столкновения. Столицу только подпалить!

То и дело поступают сообщения о нападениях, террористических актах, захватах заложников, и большинство неправда! Весь мир смотрит на нас! Постепенно успокаиваясь, видя вокруг себя спокойные лица, он продолжал:

— Что твориться в других регионах я не дослушал, но там тоже ужас. Народ «встает», а «встав», будет бить без разбора. Наверное, этого добиваются. Из союзных республик летят представители, многие предложили помощь, от военной до гуманитарной. Американцы воспряли духом, будто они все это устроили. Помощи не предлагают, а настаивают воспользоваться моментом… — «Анатолич» не вытерпел:

— Мать твою! Прости Господи! А людей-то кто защищает… стратегические объекты, госучреждения, другая лабуда, а нас-то кто?!

— Сами! Сначала со своими гаденышами справимся, потом другим поможем!..

Самойлов был сосредоточен, но казался расслабленным. Таким он бывал перед рывком, и ждать теперь не собирался… ни заката, ни сигнала, ни конца переговоров, поскольку понял, что на карту поставлено больше, чем чья-то жизнь. Отечество в опасности, и кто-то за это должен ответить!

Охваченные неизвестными чувствами, отнюдь не положительными, в такой продолжительности времени, заложники судорожно раз от раза прокручивали мысли о ближайшем своим будущем. Освободиться от них крайне сложно, думать о другом, когда все, помимо окружающего и грозящего, даже не приходит в голову, почти не возможно.

Сначала охватывает отчаяние, затем зарождающаяся надежда, пищу которой дает, скажем, показавшийся только жестким, а не кровожадным или злым, взгляд боевика. Сознание цепляется за всякую мелочь, скрупулёзно собирая факты, которые могут привести к успокаивающим мыслям.

Очень быстро положение их менялось, мозг заново начинал свою прежнюю работу. Это не касалось только двоих человек, попавших в плен — Андрея и Мариам. Пока они были вместе и имели возможность находиться в одном объеме, соприкасаясь хоть квадратным миллиметром тела, отчаяние отступало.

Светищев чувствовал себя с каждым часом все хуже. Раненному не оказали помощь. Жизнь его никого не интересовала, расчетная ее продолжительность предполагалась до вечера максимум. Андрей лежал, борясь с температурой и со слабостью, жажда мучила его беспрестанно, но воду взять было негде. Дышать нечем, каждый вдох насыщал тело ядовитыми парами, исходящими от мертвых тел животных.

Боевики резали шейные артерии выжившим коровам и пили понемногу кровь. Животное так не умирало, тем самым становясь носителем насыщенной полезными веществами, жидкости.

Впрочем, жажда мучила и остальных. Общая картина была жутковата, ее размалевывал всякими яркими красками один из двух молодых полицейских, у которого случился приступ эпилепсии — не понятно, как его приняли на службу. Затем, после того, как он отошел и немного окреп, его посетил приступ истерики, из которого тот никак не мог выбраться. Это было еще до казни. Священник старался помочь, чем мог, но находился почти постоянно в безмолвии. Было видно, что этот человек переосознает свою жизнь. На его лице иногда возникала улыбка, что не нравилось Ильясу, из-за чего тот даже несколько раз, проходя мимо, пинал его, куда придется.