Сергей Зверев - Приговор приведен в исполнение

– Как вы, Платон Петрович? – участливо спросил он уже поднявшегося Бодровского.

Владелец яхты сидел, прислонившись к дверному косяку. С видимым усилием от стер с лица гримасу боли.

– Терпимо, – ответил он, массируя ладонями виски.

– Пришвартуемся к причалу через пять минут. Я свяжусь по рации с берегом. Вызову врачей и карабинеров.

Жена владельца яхты одобрительно моргнула веками с почти бесцветными рыжеватыми ресницами. Давясь слезами, она бестолково суетилась около мужа, то размазывая ладонью кровь по его лбу, то поправляя оторванный рукав тенниски. При этом женщина по-деревенски жалобно причитала и была похожа на сельскую плакальщицу, приглашенную на поминки. Ольга Григорьевна Бодровская сейчас ничем не напоминала супругу человека, входившего в первую сотню богатейших людей России. Содрогаясь изможденным диетами, занятиями в фитнес-клубах и болезнями телом, она прижималась к постанывающему мужу.

– Не вызывай полицию. Встреча с карабинерами не принесет тебе радости. – Платон Петрович Бодровский отстранил жену, чтобы лучше видеть Святого.

Тот равнодушно пожал плечами:

– Никаких проблем. Я в ладах с местным законом.

Неловким движением супруга задела край неглубокой, но широкой раны, чем вызвала гневную реакцию мужа. Он отмахнулся от нее, словно от назойливого насекомого:

– Отстань. Лучше иди умойся и принеси нам коньяку.

Бодровский демонстрировал полное пренебрежение к здоровью жены, которой тоже досталось от бандитов. Следуя правилу – в чужой монастырь со своим уставом не лезут, Святой промолчал. А супруга сурового капитана яхты, видимо, привыкшая к крутому норову своего благоверного, не стала возражать и исчезла за дверями, ведущими в роскошно отделанные каюты.

Не дожидаясь коньяка, Святой пообещал:

– О гостях я позабочусь. А с карабинерами вы сами решайте.

Седовласый бизнесмен властно прервал его:

– Два раза не повторяю! Полиции на борту яхты делать нечего. Подонков ты отделал под орех… Спасибо. Благодарен.

Последние слова он произнес подчеркнуто весомо, вкладывая в них особый смысл.

– Ты, Дмитрий, бравый рубака. Основная часть представления прошла без меня, но судя по результатам… – Платон Петрович многозначительно хмыкнул.

Три пары подошв рядком чернели на палубе.

– Заурядная шпана. Итальянцы сначала распростерли объятия перед беженцами из коммунистического концлагеря под названием Албания, а после спохватились, когда с эмигрантами начались проблемы. Проходимцы, вроде этих, получают вид на жительство и даже паспорта. Быстро ориентируются, какому чиновнику сколько отстегнуть. Взятки – болезнь интернациональная. С народцем попроще сейчас не церемонятся. Поймают – и в репатриационный лагерь. Оттуда – пинком под зад на баржу и обратно в Албанию. Чтобы строили демократию у себя дома, а не откусывали куски от чужого пирога.

Платон Петрович поправил:

– От чужой пиццы… В общем-то справедливо.

Его собеседник встал, давая понять, что не все дела завершены и дальнейший разговор лучше отложить на потом.

– Я не политик. – Святой глянул сверху вниз на Бодровского.

Развернувшись, он направился к постанывающим в забытьи неудачливым пиратам. По очереди перенес их вниз, на резиновый понтон, предварительно перевязав швартовым канатом. Переместив тела на достаточно надежное плавсредство, опустил перекидной трап. Балансируя, спустился к понтону, поправил туши налетчиков, расположив их вдоль днища. Открутил крышку бензобака движка и проверил уровень топлива.

– Для непродолжительной морской прогулки вам, ребятки, хватит. А обратно, извините, придется веслами поработать, – говорил он неподвижным, словно бревна, албанцам.

Два цельнометаллических весла с раскладными рукоятками Святой предусмотрительно достал из уключин и положил между коротышкой и Энвером. Затем он зафиксировал рычаг руля в прямом положении. Повинуясь этому механизму, понтон мог плыть только прямо.

Яхта, стоявшая на якоре носовой частью в открытое море, была идеальной стартовой площадкой маршрута, определенного Святым для налетчиков. Занимай яхта другое положение, ему пришлось бы для осуществления задуманного устраивать ночное купание, выполнять сложные маневры или обходиться прозаической транспортировкой тел на берег.

На высокой ноте взвыл мотор. Святой убавил обороты. Понтон не предназначался для глиссирования и при избыточной скорости мог перевернуться. А брать грех смертоубийства на душу в планы Святого не входило.