Сергей Зверев - Приговор приведен в исполнение

Остальные пять игроков оказались помещенными в сектора настолько далеко от Платона Петровича, что явно не представляли ни малейшей угрозы…

Охота началась.

Бодровский стоял, спрятавшись за стволом дерева, и пристально вглядывался в туман. Человеческой в нем осталась только оболочка. Внутри наркодельца проснулось чудовище, и оно теперь жадно следило вокруг, готовое броситься на любой шорох, малейшее движение. Тихо, едва касаясь земли, Платон Петрович проскользнул мимо бесформенной кучи автомобильных покрышек и, растворившись во мгле, исчез. Через секунду на том месте, где только что был Бодровский, вырос тощий силуэт банкира.

Чудовище довольно улыбалось, сидя на корточках в овраге. Все шло просто замечательно. Выглянув из укрытия и не найдя возле дерева врага, Бодровский стремглав метнулся вниз по оврагу, добежал до края, где из склона торчали длинные, похожие на змей корни, подтянулся, ухватившись за них одной рукой, и на четвереньках выбрался наверх. С неба начинал накрапывать мелкий дождик. Прикинув, что, если и дальше не будет ветра, туман продержится еще от силы час, бизнесмен решительно двинулся к сектору своей соседки. Пустырь Бодровский успел изучить за прошлый сезон и теперь неплохо ориентировался на нем даже в тумане.

Иллюзия опасности создавалась почти полная. Освежившаяся, враз помолодевшая кровь весело стучала в висках. Чудовище внутри Платона Петровича нетерпеливо зашевелилось, учуяв близость жертвы. Из кустов боярышника выпорхнула, громко ударив по воздуху крыльями, потревоженная птица. И тут же, вскинув ружье с баллончиками, Бодровский бросился вперед. Его напор был неудержим. От наркодельца исходили импульсы, невидимые лучи, которые испепеляли, гасили в противнике всякое желание к сопротивлению, вселяли панический ужас. Само его присутствие рядом внушало страх.

Не выдержав, Ирина Эйновна дрогнула перед чудовищем, спешившим к ней сквозь призрачную пелену мглы. Железные нервы алмазной королевы сдали. Взвизгнув, она выскочила из-за кустов и, неуклюже виляя, попыталась удрать. Бодровский настиг ее на склоне холма рядом с проржавевшим автобусом. Рафальская уже не надеялась спастись. Она устало плюхнулась на зад, поджав под себя ноги и давая понять, что не имеет больше никаких сил к сопротивлению. Выстрел, и яркое красное пятно расплылось у нее на груди. Ирина Эйновна выбывала из игры. Пыхтя как паровоз, бизнесменша встала и поплелась прочь…

Над пустырем шипя взлетела зеленая ракета. Это был условленный сигнал, означающий, что на полигоне осталось только три участника. Проигравшие, благополучно выбравшись за пределы игрового поля, теперь сидели за длинным столом внутри прозрачной высокой палатки, оживленно обсуждали сегодняшнюю охоту и пили кофе.

Мопс, уверенный, что не найдет хозяина среди этих людей, на всякий случай скучающей походкой продефилировал мимо, а убедившись в правоте собственных выводов, довольный вернулся в машину.

Вообще-то у клуба имелся свой штат секьюрити, охранявший подступы к месту проведения пэйнтбола, но каждый из клиентов привозил с собой, по крайней мере, еще по одному охраннику. Пока боссы играли в войну, они бездельничали, изводя шоферов рассказами о ночных барах и казино.

После зеленой ракеты прошло минут пять, и вспыхнула красная. Еще одному игроку изменила удача. На пустыре остались Бодровский и Желток. Мопс довольно скалился – босс имел все шансы на победу. Телохранитель блаженно зевнул, предвкушая скорый отдых, как вдруг за стеклом возникло перекошенное, с подбитым глазом лицо Толика.

– Ты чего? – Мопс чуть приподнялся с сиденья, увидев приятеля.

– Где хозяин? – закричал охранник.

– Играет. Где ж ему еще быть? Их там всего двое осталось. А что случилось?

– Святой вернулся!

– Как вернулся?! – Мопс выпучил глаза. – Когда? Он же окочурился давно.

Вместо ответа Толик оттолкнул Мопса и изо всей силы нажал на автомобильный клаксон. Нервный, истошный вопль вырвался из металлических внутренностей машины, заставив обернуться людей под навесом. Что-то страшное, неотвратимое, как вой начищенной до блеска трубы ангела, внезапно сжало сердце Ирины Эйновны, и она, жалобно крякнув, облилась кофе. Издатель недовольно поморщился, брезгливо отодвигаясь от миллионерши и стараясь не попасть под горячие черные струи, льющиеся со стола.

– Заставьте этого болвана замолчать! – В голосе Рафальской неожиданно послышалась мольба. Она застыла у стола, облепленная салфетками, оглушенная и испуганная.