Сергей Зверев - Первая пуля – моя

– О, романтическая история! Ну-ка, расскажите!

– Да тут и рассказывать-то нечего. Встречались, потом разбежались. Остались только хорошие воспоминания.

– А как ее звали?

– Галя.

– Галя?.. Черт, мою маму тоже, между прочим, звали Галя.

У Марата гулко забилось сердце – значит, все это не плод его извращенной фантазии, значит, Тоня – в самом деле Кешкина дочь.

– А почему «звали»? – осторожно спросил он.

– Она умерла. Семь лет назад. Сердце…

– А отец?

Тоня мгновенно переменилась в лице.

– Отца я не знала.

По ее тонко сжатым губам Марат понял, что она больше ничего не скажет. И тогда он, повинуясь неизвестно откуда взявшемуся приливу теплоты, вдруг произнес:

– Если у тебя возникнут проблемы… Ну, неприятности с законом или денежные затруднения, можешь смело обращаться ко мне. – И, взяв с полочки одну из своих визиток, протянул ее Тоне.

Несколько секунд та внимательно рассматривала визитку, а затем язвительно усмехнулась.

– Сдается мне, Марат Алексеевич, что ты меня не за ту принимаешь! – заявила решительно, переходя на «ты». – Еще раз повторяю – я не шалава и спать с тобой за бабки не стану.

Кровь бросилась Марату в лицо – да как она посмела разговаривать с ним в таком тоне. Но он тут же мысленно поставил себя на ее место и понял, что ее поведение вполне оправдано. Ну какой нормальный мужик станет предлагать помощь красивой девушке за просто так? Разве что, если эта девушка – дочь его погибшего друга. Но, похоже, Тоня об этом даже не знает. Судя по ее скупой реплике, Седой так и не признался ей, что она его дочь.

– Не кипятись, – как можно спокойнее сказал Марат. – Ты меня совершенно не интересуешь как женщина. Считай, что я тебе ничего не предлагал. Но визитку все же оставь. Вдруг пригодится…

Олег не находил себе места от отчаяния – с тех пор, как Тоня переступила порог пятнадцатой квартиры, прошло уже больше получаса.

«Какой же я кретин, что отпустил ее одну!» – думал он, машинально вытряхивая из пачки сигарету. За последние тридцать минут эта была уже третья, но Олег ничего не мог с собой поделать – в минуты сильнейшего волнения ему всегда хотелось курить.

В тот момент, когда он почти убедил себя, что Тоня попала в беду, тишину подъезда нарушило щелканье открываемых замков. А через пару мгновений послышался Тонин голос: «Пока!» «Приятно было познакомиться, Тонечка. Надеюсь, еще увидимся!» – ответил ей солидный мужской бас, и Олег вдруг почувствовал укол ревности.

«Какого черта этот хмырь перед ней прогибается?.. После получасового знакомства он называет ее „Тонечкой“… С чего бы это?»

До его слуха донесся скрип закрываемой двери и лязганье замков. Спустя еще минуту – легкие, едва различимые шаги.

– Олег, ты здесь?

Сунув недокуренную сигарету в консервную банку, стоявшую на подоконнике, он откликнулся:

– Куда ж я денусь?

Спустился на один лестничный пролет и увидел Тоню. Первое, что бросилось в глаза, была ее светящаяся улыбка. Он понял, что ей удалось забрать пакет, но вместо радости испытал легкое разочарование. Зря он мучился угрызениями совести, проклиная себя за то, что отпустил ее одну. Справилась без него, и как справилась! Оказывается, эта девчонка умеет не только вырубать противников хитрыми приемчиками, но и налаживать тесные контакты с первыми встречными.

– Ты чего такой хмурый? – Тоня взяла его под руку и заглянула в глаза. – Между прочим, есть повод распить шампанское!.. – Она протянула Олегу небольшой сверток из бумаги, заклеенный скотчем.

Засовывая пакет под куртку, он неожиданно для себя спросил:

– Какого черта ты торчала там так долго?

– У Марата Алексеевича?.. Да мы чай пили.

– С этим старым хмырем?

– Ну, он совсем не старый. Ему лет пятьдесят, не больше… Да и не хмырь он вовсе, а очень приличный человек. Не представляешь, какая у него крутая хата! А чай мы пили из японского фарфора. Он тонкий, как скорлупа… Знаешь, – Тоня чуть понизила голос, – я уверена, что этот Марат Алексеевич – бандит. Ну, не полный отморозок, конечно же, манеры у него приличные. Но бабок у него – куры не клюют. На это у меня глаз наметан.

Тонины слова больно ударили по самолюбию. Когда-то Олег потерял любимую женщину из-за того, что был беден как церковная мышь и не имел никаких перспектив разбогатеть.

«Выходит, все бабы одинаковы? – с горечью подумал он, спускаясь по ступенькам. – Неужели, когда муж приносит домой солидную зарплату, остальное уже не так важно?.. А как же любовь? Или полюбить миллионера гораздо проще, чем нищего?..»