Сергей Зверев - Триумф воли

Этот выскочка-ракетчик, безусловно, прав. Чего ему опасаться? Он отвечал лишь за техническую часть операции, и огрехи фон Браун запросто спихнет на недостатки в разработках тех же радиомаяков или придумает еще какое-нибудь оправдание. Фюрер, безусловно, по головке его не погладит, но и примерно наказывать не станет. В конце концов, этот фон Браун действительно отличный ученый и специалист в своей области, а таких людей в Германии не так уж и много. Скорее всего, Гитлер по-отечески его пожурит и отыграется на тех людях, на которых укажет фон Браун. Ученый, как видно, это понимает, потому-то и ведет себя довольно равнодушно.

Штандартенфюреру и вовсе нечего бояться. Во-первых, в Берлине у него наверняка есть очень весомые заступники, и они наверняка встанут на защиту своего подчиненного, тем более что явных претензий к эсэсовцу быть не может. Он безукоризненно и блестяще провел всю операцию. Прекрасно сымитировал постройку наземной пусковой установки, подготовил очень разумный план запуска с моря и, что самое главное, осуществил его! А то, что ракеты каким-то непонятным образом вернулись на базу, – это уже не в его компетенции. Тот объем работы, за который непосредственно отвечал штандартенфюрер, он выполнил безукоризненно. По-службистски можно понять озабоченность этого Меера, ведь операция завершилась неудачно, но растерянным, а тем паче испуганным он никак не выглядит.

А вот с ним, гросс-адмиралом Денницем, дело обстоит очень даже серьезно, и последствия этой катастрофической ночи могут сыграть в его судьбе крайне неприятную роль. Теоретически ни за подготовку к старту, ни за техническую часть гросс-адмирал не нес никакой ответственности. От него требовалось строгое соблюдение конспирации и предоставление материальной помощи Вернеру фон Брауну и штандартенфюреру СС Мееру. Все. На этом его обязанности в этой операции заканчивались. И Денниц сказал бы, что с ними он успешно справился, если бы мог объяснить, каким образом на вверенной ему базе оказался добрый десяток радиомаяков и как они попали из Мурманска сюда, в Норвегию. Получалось, что русские не просто давно знали о месторасположении этого секретнейшего объекта, но и имели к нему реальный и частый доступ. Следовательно, и вся охрана, и спецслужбы, подчиненные непосредственно гросс-адмиралу, попросту проворонили вражеского лазутчика или лазутчиков, которые беспрепятственно проникли на базу и разбросали по всей территории наводящие радиомаяки.

И прав в своей легкомысленности фон Браун: не беда, что запуск прошел неудачно и ракеты не достигли Мурманского порта. Этому найдется десяток объяснений и два десятка причин. В конце концов, и к технической стороне вопроса не придерешься – «Фау-2», как и было запланировано, стартовали и пошли на цель строго по маякам. И достигли ее. И конструктор, прикидываясь сейчас участливым и озабоченным, наверняка так и доложит фюреру: мол, все, что зависело от меня, я выполнил на «отлично». И будет прав.

А как он, гросс-адмирал Денниц, объяснит фюреру, почему ракеты пошли на базу и уничтожили этот последний оплот подводной мощи Германии? Неудачный старт забудут и простят, а потерю столь важного секретного объекта – никогда. Аналогичных объектов у немецкого подводного флота больше нет нигде, и за эту базу с Денница спросят со всей строгостью…

Гросс-адмирал снова тяжело вздохнул, размышляя о своей безрадостной участи, и повторил вопрос:

– Кто-нибудь может сказать мне, каким образом радиомаяки оказались на территории моей базы? Есть хоть какие-нибудь предположения?

Штандартенфюрер в ответ промолчал, а Вернер фон Браун снова безразлично дернул плечами и произнес бесцветным голосом:

– Во всяком случае, этот вопрос не в нашей компетенции, и не нам вести расследование этого провала. Об этом пусть болит голова у шестого управления. А нам с вами сейчас необходимо решить, что докладывать Адольфу Гитлеру, – фон Браун сделал многозначительную паузу и добавил: – И кому.

В кабинете гросс-адмирала повисла неприятная тишина. Денниц испытующе посмотрел на конструктора, потом на штандартенфюрера и по их глазам понял, что в данном вопросе они ему не компаньоны. Поэтому он подавил готовый было вырваться вздох горести и разочарования, посчитал, успокаиваясь, про себя до десяти и спокойно сказал:

– Мне кажется, господа, это вопрос вполне решенный, – он мягко откинулся на спинку своего кресла и сцепил пальцы рук на груди, украшенной несколькими высшими офицерскими наградами Германии.