Сергей Алтынов - Двое против ста

Умар ничего не ответил. Иного способа попасть в помещение кинозала не было, а терять людей не хотелось. Эта девка и в самом деле серьезный противник.

– Сколько твой Гиммлер может протянуть времени? – спросил Умар.

– Около часа, – ответил Рольф, стараясь придать уверенности себе и остальным.

Лена старалась не делать лишних движений, не шуршать листвой. Маскироваться она умела. Следующий бесшумный выстрел пришелся метрах в пяти от нее. Третий еще дальше. Это окончательно убедило Лену, что противники ее не видят. И она вдруг вспомнила случай из своей охотоведческой практики. Волки в ту зиму сильно лютовали, и поступила команда на их отстрел. Само собой, с вертолета. Без радости, но с чувством исполнения долга била Лена серых хищников. Ей тогда и тридцати не исполнилось. Однажды преследовали на вертолете пару волков. Пространство было открытым, снежным, лишь редкие островки леса. Однако выцелить серых было не так-то просто. И тут Лена и другие охотники увидели: волки забежали в березовый перелесок и вдруг исчезли. Лесок просматривался, как с ладони. Даже птичьи следы на снегу виднелись.

– Что они, сквозь снег провалились? – спросил один из охотоведов.

– Подкоп сделали, – ответила Лена. – А может, у них бункер на этот случай заранее имелся.

– Скажешь, Тюрина, – отмахнулся другой охотник.

На самом деле Лена раньше других просекла, куда волки девались. И даже через бинокль серую их окраску заметить смогла рядом с деревьями. Волчары исхитрились встать «столбиками» на задних лапах у стволов берез. И не смогла Лена выдать волков, хоть и знала все их грехи тяжкие. Вертолет улетел, остальные охотники и в самом деле поверили, что волки сквозь снег ушли. С замиранием сердца ждала Лена страшного зрелища – окровавленного снега, на котором распотрошенная в клочья живность, из сельских хлевов волками похищенная. Однако не было больше такого зрелища. Волки ушли из ее охотхозяйства, точно поняли, кто сохранил им жизнь...

Третий выстрел, опять же беззвучный, но разносящий вдребезги ветки и листву, вернул Лену к реальности. Сейчас волки окружали ее, бывшего охотоведа, и уходить не собирались. Впрочем, они наверняка считают себя охотниками, а ее волчицей. Волки, охотники... Как часто одни превращаются в других и наоборот. Такая метаморфоза произошла и с Леной.

Некоторое время выстрелов не было, как и других движений и шумов. Лена была надежно укрыта и готова к боевым действиям. Однако атаковать ее не торопились, и Лена невольно снова погрузилась в воспоминания. О том, как охотники становятся волками, и наоборот.

– С волками жить – волчиц любить.

Валентин лишь усмехнулся, не сразу нашел, что ответить. Угораздило же его супругу произнести подобный «тост», празднуя третью годовщину их свадьбы. Впрочем, отмечалась не столько годовщина, сколько присвоение Лене первичного офицерского звания. Ей удалось не без успеха пройти спецкурс в учебном центре ВДВ. Тот вечер они отмечали вдвоем, в отдельном кунге [27], переоборудованном под жилое помещение. Валентин уже знал, что у Лены никогда не будет детей, что она сделала свой окончательный жизненный выбор.

– За что тебя первый раз выгнали из войск? – спросила Лена, отставив в сторону железную кружку с купленным у местных интендантов сорокадвухградусным коньяком.

Валентин лишь махнул рукой, плеснул в свою кружку еще немного ароматного крепкого напитка.

– Все-таки – за что? – повторила вопрос Лена.

– За что, за что... Героя Советского Союза на хер послал. Он, может, и Герой, но глупый... И за свое геройство людей готов положить. Хоть полк, хоть дивизию... Может, и не прав я был. Только Герой тот теплое место в Госдуме занял и в ус не дует. Объявить войну – он первый «за». Переговоры затеять – опять же «за». Потому как начальство огорчать не хочет.

– Значит, он не Герой.

– Не все так просто... – осушив кружку одним глотком, покачал головой майор Лапето. – Он мужик не из трусливых и в генерал-полковники не за шарканье на парадах пробился. Просто... бывает так, и нередко. На войне герой, а перед начальством... А вообще глупость какая-то.

Лена не знала, что и сказать. Глупость?! Впрочем, с этого дня она была офицером разведки ВДВ, и лишних размышлений и вопросов ей теперь не полагалось. Основной принцип существования: десантник не спрашивает, сколько врагов, десантник спрашивает – где они? Теперь у нее был целый ряд профессий. Могла служить «вышибалой» [28], могла «мотальщицей» [29]. Из кулинарных изысков умела готовить лишь «макароны по-скотски» [30]. Помимо оказания первой медицинской помощи, прослушала курс лекций по профилактике ПТСР [31]. Утром им обоим предстояло отправиться в «рейд». То есть глубоко проникнуть на территорию противника.