Сергей Алтынов - Десантура разминается

– Почему вы воевали на стороне сербов? – спрашивала у Гнедича Лариса, выслушав историю его «балканской спецкомандировки».

– На стороне сербов нет наркомафии.

– И только?

– Да.

– Албанцы могли бы заплатить куда больше сербов. Профессионал вашего уровня стоит именно таких денег... Что вы думаете по этому поводу?

– Ничего.

– После Балкан вы продолжили командовать «карателями»?

– Да.

– А зачем вам столь зловещий знак? Вы симпатизировали нацистской Германии?

При этом вопросе в карих, выразительных глазах Ларисы появлялся охотничий азарт.

– Нет, нацистам ни я, ни мои ребята никогда не симпатизировали. А знак... Знак для устрашения. Ну и... в очередной раз запутываем след. Пусть считают, что убийства совершает некая нацистская организация.

– А вы не нацист?

– Какой же я нацист?! Сам я наполовину поляк, в отряде у меня были украинцы, армяне, черкесы... Был я дружен с одним ингушем-военврачом... Дурацкий разговор какой-то! Нашей стране объявлена нарковойна! А на войне, господа хорошие, как на войне!

– Откуда у вас это странное прозвище – Шварц-младший?

– Еще в роте прозвали, видимо, от отчества. Ну и по габаритам.

– Эдакий Шварценеггер сантиметров на пятнадцать пониже и килограммчиков на тридцать полегче?

При этом вопросе Лариса должна была кокетливо улыбнуться. И отставной полковник Гнедич, разумеется, тоже улыбнется в ответ:

– Это прозвище мне самому не очень нравится.

– А убивать людей... вам нравится? – после паузы, перестав улыбаться, спросит Лариса.

После этого вопроса Гнедич на некоторое время задумается, а потом уверенно произнесет:

– Нет.

– Итак, операция «Амнистия». Многоходовая, судя по всему, долгосрочная акция, – заговорит журналистка о дне сегодняшнем...

Полковнику Гнедичу останется лишь пожать плечами. Точнее, в будущем он должен будет знать об этой «Амнистии» все.

Воображаемую беседу с блондинкой-журналисткой прервал Петр:

– Командир, она пришла в себя. Начинать?

– Разумеется!

Мысленно попрощавшись со своим биографом – воображаемой Ларисой, – Гнедич последовал за Петром в комнату, отведенную для допроса.

– У меня нет времени! Будешь давить лыбу, тобой займется вот этот товарищ!

С этими словами Шварц-младший кивнул на Вагина, который выразительно вертел в своих ручищах толстую деревянную дубинку, отшлифованную и заостренную с одного конца.

– Он посадит тебя на кол, – пояснил Шварц-младший назначение заостренной дубинки.

Мадам Семенцова в ответ лишь фыркнула. Не то усмехнулась, не то презрение выразила... Похоже, просто не верила в подобный исход событий. Она вообще оказалась на редкость уверенной в себе. Видимо, считала, что, имея таких покровителей, ей вообще нечего бояться.

– Слушайте, ребята, – заговорила наконец окончательно пришедшая в себя Татьяна Борисовна, – если в течение ближайшего времени я не дам о себе знать, то здесь все окрестности перероют. И на колу окажутся ваши задницы!

Да, наглости и тупой самоуверенности этой морщинистой твари не занимать. Валерий Арнольдович с трудом сдерживался, чтобы одним ударом не сбить с этой крысы спесь. Что он и его бойцы знали о Семенцовой? Что данная госпожа опекает некий закрытый детский приют и что к детишкам тем помимо народных артистов и певцов периодически наведываются дяденьки с определенными сексуальными пристрастиями. Не просто так, конечно же, не без подарков. Детям – конфеты и мороженое, Татьяне Борисовне – крупную сумму в конвертике...

– Почему ты никогда не моешь голову? – неожиданно спросил Шварц-младший все тем же негромким, но властным голосом.

– Вам-то что? – злобно окрысилась Семенцова.

– Потому что ты быдло, – сам ответил на собственный вопрос командир, – грязное, вонючее быдло. И других хочешь сделать такими.

– Я о брошенных детях забочусь! – визгливо заспорила Семенцова. – Я...

– Лучше бы они оставались в государственных детдомах, чем в твоих золоченых клетках-конюшнях, – перебил ее Шварц-младший, – из детских домов выход есть, а от тебя... только на кладбище.

После этих слов командир переглянулся с Вагиным, который продолжал вертеть в руках кол на манер нунчаков.

– Пошел ты... – проговорила Семенцова, нервно дернув всем своим тощим, морщинистым не по годам личиком.

Спесь можно сбить и без помощи кулаков. Нашел-таки командир болевую точку, сработало! Теперь Семенцова выглядела жалкой, запуганной, трусливо огрызающейся.