Сергей Алтынов - Десантура разминается

– А ты парень борзый, – только и ответил Казаков, стараясь сохранить спокойствие.

– Я не борзый, просто хамов не люблю.

– Оружие ты мне сейчас вернешь, – чуть приподнявшись с пола, сказал фээсбэшник, – удостоверение тоже. Ну а потом...

Договорить он не успел. Николай ударил его носком своего ботинка в корпус столь резко и быстро, что Казаков поперхнулся на полуслове и вновь оказался в лежачем положении.

– Я же тебя предупреждал, что хамства не люблю. Стало быть, терпеть его не буду, – заявил Николай, направив оружие в лоб Казакову, – а вот какой ты полковник, еще большой вопрос. Пока что ты шпана, гопник, вломившийся к женщине в медицинский кабинет.

Казаков хотел было сообщить Николаю об уголовной ответственности за препятствование должностному лицу, исполняющему свои обязанности, но не стал этого делать.

– Ладно, давай жить дружно, – проговорил Казаков, оценив наконец уровень боевой подготовки своего противника.

– Давай, – кивнул маленький десантник.

– Кто я такой, ты теперь знаешь. И должен понимать, что так просто я этого не оставлю, – сурово, стараясь не нервничать, предупредил Казаков.

– Извини, приятель, но я с детства не терплю, когда меня берут за шиворот. Извини, – очень вежливым, чуть ли не заискивающим голосом повторил Николай, не выпуская при этом из рук казаковского пистолета.

Казаков, стараясь не терять чувства собственного достоинства, поднялся на ноги.

– Откуда ты такой лихой? – спросил он, оглядывая Николая сверху вниз, благо рост Казакова это позволял.

– Отдельный разведывательный полк специального назначения при штабе ВДВ, – ответил Николай. – Слышали о таком, господин полковник?

Николай неожиданно перешел на «вы».

– Слышал, – кивнул Казаков, стараясь не выдавать охватившего его волнения.

«Спецназ ВДВ... – лихорадочно застучали его мысли. – И та девица вспомнила „Хиросиму“... На сленге десантников это штурм, зачистка!»

– Ты извинился, теперь я извиняюсь, – произнес Казаков уже почти приятельским тоном. – Дай-ка сюда оружие!

С этими словами Игорь протянул свою широченную, тяжелую ладонь.

– А перед Аллой Григорьевной? – не торопясь возвращать пистолет, осведомился Николай.

К подобному общению Казаков не привык. Обычно он напирал, давил, заставляя людей оправдываться, терять уверенность в себе. Сейчас все было наоборот.

– Немного погорячился, извините, – повернувшись к молчавшей до этого момента массажистке, выдавил из себя Казаков, пряча при этом глаза.

Ради того, чтобы добыть нужную информацию, приходилось идти на все. Однако это вовсе не означало, что потом Игорь Алексеевич все простит и забудет.

– И плащ... – робко напомнила женщина. – В верхней одежде в кабинете нельзя!

Эти твари просто-таки издевались над полковником! Он им что – салага-первогодок?! Да при его статусе он ботинками дверь в любой конторе открывает, не говоря уже об этой занюханной клинике. Казаков собирался с мыслями, что делать дальше. Эту парочку нельзя упускать, но и унижаться перед всякой шелупонью... И тут, на удачу Казакова, дверь отворилась и опять же без стука на пороге появился майор Григорий Мартынов в сопровождении троих крепких ребят. У двоих под куртками отчетливо просматривались компактные пистолет-пулеметы, которые они готовы были пустить в ход в любой момент.

– Проблемы, Игорь? – спросил Мартынов, представив служебное удостоверение оперативника МУРа.

– Ты как здесь оказался? – вопросом на вопрос ответил Казаков.

– Просто шел по твоим следам! – пояснил майор Мартынов. – Девочку в больнице допрашивал аккурат после тебя, и... сам понимаешь.

В самом деле, конечно же Григорий тоже допросил девиц в больнице, знает и про «Хиросиму», и про арабские словечки. Казаков довольно зло усмехнулся. Дурацкая ситуация, ничего не скажешь. Впрочем, если он сумеет добыть информацию для Ширмана, то любые унижения оправданы.

– Каюсь, господа хорошие, мы некоторое время подслушивали под дверью, как в вашем кабинете развиваются события, – продолжил Мартынов. – Уж извините, издержки профессии. Ко всему прочему вы разговаривали здесь так громко, что мне пришлось дать ребятам команду прислушаться и разобраться в ситуации, прежде чем распахнуть дверь.

Казаков старался сохранять невозмутимый вид, но с каждой мартыновской фразой делать это было все труднее и труднее.

– Значит, так, уважаемый, – кивнув Николаю, произнес майор, – немедленно верните оружие полковнику.