Сергей Майдуков: Смертельный капкан

Андрей посмотрел Соболеву в глаза. Тот приветливо улыбался.

— Здравствуй, Андрюша. Поговорим?

— Поговорим, Толян, — процедил Андрей.

Он не знал, откуда в нем столько бесстрашия, сил и упрямства, но они его не покинули. Отлично. Значит, поборемся.

— Себя тебе не жалко, я вижу, — заговорил Соболев, беспрестанно поскрипывая табуретом. — Уважаю. У тебя сильный характер.

— Ты для этого меня сюда упрятал? — спросил Андрей, переступая с ноги на ногу и выбирая позу поудобнее. — Чтобы комплименты расточать?

— Нет, конечно. Я просто хочу посмотреть, как ты отреагируешь, если на твоих глазах станут пытать твою боевую подругу… Кит! Слон! Тащите сюда нашего юриста.

Андрей сместился левее, упершись плечом в холодное колено радиатора.

— На чувства станешь давить, Толян? — беспечно спросил он. — Зря стараешься. Виткова меня подставила. Я за нее не в ответе.

Улыбка Соболева не исчезла, но на миллиметр уменьшилась и как бы застыла на губах.

— А вот мы проверим, — сказал он.

— Проверяй…

Андрей выругался и сделал вид, что хочет присесть на корточки. Это понадобилось ему, чтобы проверить, насколько длинна цепь наручников. Сидеть он долго не стал, чтобы не затекли ноги и поднятая рука. Но успел заметить, что один штырь, замурованный в стену, все же поддерживает радиатор. К счастью, железяка эта была загнута совсем чуть-чуть.

Вставая, Андрей повел рукой, подтягивая браслет, с лязганьем проехавшийся по трубе.

— Ты как пес на цепи, — прокомментировал Хряк, ухмыляясь.

— Кабан на поводочке, — по-детски парировал Андрей в его сторону.

Кит бросился к нему, но был остановлен хозяйским окриком.

— Он нам целый нужен, — сказал Соболев и снова улыбнулся. — Не холодно, Андрюша? По-моему, у тебя штаны мокрые.

Андрей нахмурился и промолчал. Интересно, какой длины штырь? Насколько прочно сидит в бетоне? Удастся ли выдернуть? Нет, лучше не рисковать. Придется сначала слегка приподнять чугунную махину, а уж потом качнуть вперед, срывая трубы с резьбы. Только бы силенок хватило.

Но Андрей знал — он справится. Ненависти в нем скопилось столько, что впору горы двигать!

Шаркая ногами, братки внесли в подвал Людмилу и пристроили в углу, с безвольно раскинутыми ногами. Она была такая грязная и измордованная, что Андрей больше не винил ее в предательстве. Здорово же ее обработали! Словно через мясорубку пропустили, а потом вываляли в пыли.

— Андрей, — произнесла она едва шевеля распухшими губами.

— Молчи, — сказал он. — Я все понял.

— Если понял, то пообещай быть хорошим мальчиком, — заговорил Соболев, вальяжно закидывая ногу на ногу. — Ты толкаешь небольшую речь, и мы оставляем вас в покое. Даю слово, что не дам видео ход. Оно нужно мне только для подстраховки. Как гарантия моей безопасности.

— Слово? — переспросил Андрей.

— Слово, — подтвердил Соболев. — Ты ведь не хочешь, чтобы я отдал Людочку на растерзание своим хлопцам?

— Не верю я тебе.

Андрей сказал это, чтобы дать понять: он уже созрел и готов торговаться. А сам отвернулся и положил руки на радиатор. Как будто вознамерился их погреть, хотя на ощупь чугун был ледяным.

— А у тебя нет другого выхода, Андрюша, — задушевно сказал Соболев. — Только поверить мне. Зато больно не будет никому. Ни тебе, ни твоей подруге.

— Или будет очень больно, — вставил Кит. — Взвоете оба.

— Так? — спросил Андрей и вдруг действительно заорал во всю силу легких и голосовых связок: — А-А-А-А-А-А-А!!!

Присутствующие оцепенели, услышав этот рык, преисполненный ярости и натуги. Они увидели, как Андрей всем корпусом раскачивается возле радиатора, и решили, что он просто свихнулся от страха и безысходности. И никому из братьев Рамзаевых не пришло в голову ни пистолет выхватить, ни воспользоваться помповым ружьем, прислоненным к противоположной стене.

— Взять его! — выкрикнул Соболев, сорвавшись на пронзительный дискант, которым не изъяснялся с детства.

Один только Слон шагнул к пленнику. В эту секунду раздался страшный скрежет, на пол хлестнула ржавая вода. Не переставая рычать, Андрей с перекошенным лицом оторвал радиатор и развернулся вместе с ним к бандитам. Слону вдруг вспомнился батя, который до того, как спиться, вечно шатался по округе с баяном, растягивая меха во всю ширину рук. Это была последняя картинка, мелькнувшая в его мозгу перед тем, как там упала черная шторка, погасившая изображение.

Толкая радиатор перед собой, Андрей припер Слона к стене с такой силой, что проломил ему грудную клетку, сплющив находящееся внутри сердце.