Джон Фарроу - Ледяной город

— Эмиль, Эмиль!

Рядом с ним положили Мэтерза.

— Эмиль, вы можете шевелить пальцами ног? — прошептал Мэтерз.

Больно было дышать. Больно было поворачивать голову. Он взглянул на залитого кровью Билла.

— С моими чертовыми пальцами на ногах все в норме, — ответил он. — Но у меня слетел с ноги ботинок. А у тебя?

— Я же вроде как смог к вам подойти, правда? — прошептал Мэтерз. — Ведь я же смог к вам подойти?

— Не могу тебе точно сказать, — прошептал Санк-Марс.

Он закрыл глаза. Отыскал свою сирену. Она была совсем рядом. Так близко, что когда «скорая помощь» повезла его в своем чреве в гору, звук обогнал следующую подъезжавшую машину «скорой помощи».

Он услышал, как сирена смолкла. Он улыбнулся — теперь ему вполне хватало боли. Хорошо, что он чувствует боль. Боль для него теперь дорогого стоила. Эта сирена смолкла, но теперь он слышал, как Сандра ему говорит: «Я тоже люблю тебя, Эмиль, держись».

«Я выдержу».

И в этот миг взвыла сирена «скорой помощи», которая везла его в больницу.

Сержант-детектив Эмиль Санк-Марс вошел в тюремный коридор и от начала до конца прошел вдоль ряда камер, глядя на заключенных. Под правым глазом у него был огромный синяк, левая часть лба опухла. Одна полоска пластыря была наклеена по краю нижней губы, другая — под правым ухом. Волосы местами были выстрижены, под ними на коже черепа виднелись свежие стежки зашитых ран. Левая рука и запястье были перебинтованы так, что свободными оставались только пальцы. Всем своим видом, выражением лица и настроем он давал понять, что не потерпит никаких возражений, и это внушало заключенным страх. Они его не знали, но видели в нем человека, которого сильно искусала злая собака, и теперь он сам искал кого-нибудь, чтобы сильно покусать.

Он вернулся к входу в коридор. Там его ждали Мэтерз, выглядевший еще хуже, чем он, и Дегир вместе с тремя тюремными охранниками.

— Выведите остальных заключенных из камер, — сказал тюремщикам Санк-Марс.

— Мы можем надеть на вашего парня наручники и отвести его в отдельное помещение, — предложил один из них. Санк-Марс бросил в его сторону такой взгляд, что охранник тут же передумал. Все трое стражей немедленно бросились исполнять указание, на заключенных были надеты наручники, их вывели из камер, построили в один ряд и куда-то увели, причем на лицах представителей власти было такое выражение, что ни один узник даже не думал протестовать.

Охранники удалились. Трое детективов вошли в камеру, где остался одинокий узник. Его камера была расположена ближе к концу коридора. Молодые сыщики прошли чуть дальше, чтобы лучше его разглядеть, потом вернулись обратно. Санк-Марс подошел к решетке и взглянул на заключенного, который даже не пошевелился, он неподвижно лежал на стальной лежанке, как будто жизнь вытекла из него по капле, и курил сигарету.

— Мне бы надо насторожиться, — заметил Андре Лапьер. — Когда из блока всех уводят, единственный остающийся там заключенный, как правило, редко выживает.

— Наслушался ты всяких историй.

— Разные ходят разговоры.

— И ты им веришь?

Лапьер прищурился и затянулся.

— Я стараюсь разумно смотреть на вещи. Что с тобой стряслось, Эмиль?

— Попал в переделку, Андре. Нас с Биллом чуть не подорвали.

— Мне жаль, что так случилось.

— Они хотели убрать Реми. Но он выжил. Нам всем удалось уцелеть.

Лапьер сделал еще одну затяжку.

— Обычно от динамита спастись не удается.

— Мы чувствовали, что все к этому идет, и одну бомбу смогли обезвредить. Но там была еще и вторая, на которую мы не рассчитывали. Я думаю, они не доверяли человеку, который их устанавливал. Так же, как не верили они и Лаженесу, когда послали его меня убрать, а потому отправили туда еще и своего снайпера. На этот раз его роль должна была сыграть вторая бомба.

— Куда катится наш мир, Эмиль?

— Я бы мог тебе это показать, Андре, чтобы ты сам глянул краем глаза.

Лапьер снова затянулся, спустил ноги с лежанки на пол и загасил бычок о каблук.

— Время уже упущено, Эмиль. Теперь, пожалуй, слишком поздно.

— Да, в этом есть доля риска.

Санк-Марс молчал, и постепенно до Лапьера стало доходить, что за его молчанием может ничего не последовать.

— Что тебе нужно? — спросил он.

— Помнишь, я дал тебе журнал посещений доков, который взял у охранника на воротах? Перед тем как его тебе отдать, я сделал копию себе.