Александр Бушков - Возвращение пираньи

— Ну конечно, — сказал Мазур. — Донья Эстебания, офицеры российского военного флота не способны скомпрометировать даму, даю вам честное слово!

— Вот и прекрасно! Как только сможете, приезжайте. Я сейчас же предупрежу охрану, они будут знать, а на Хесуса не обращайте внимания, бедняжка всегда был трусоват и до сих пор кричит во сне, вспоминая теплоход… У меня собирается небольшое общество, я устраиваю асадо, очень возможно, завершится все официальной помолвкой, так что вы окажетесь почетными гостями. Дайте слово офицера, что приедете.

— Слово офицера, — сказал Мазур.

— Я буду ждать! Передайте привет Мигелю! До скорого!

— До скорого, — сказал Мазур, все это время державший трубку на некотором отдалении от уха.

Повесил трубку и вышел из высокой застекленной будки. Кивнул Кацубе:

— Тебе большой привет. Готова принять в любое время.

— Вот и прекрасно… Ну, я вам не буду мешать, гуляйте себе, развлекайтесь…

— Опять что-то задумал? — спросил Мазур. — Хвосты будут?

— Честное слово, не знаю, — тихо и серьезно сказал Кацуба. — Я так подозреваю, что будут, нужно же узнать, не сели ли на хвост янки. Пока возле гостиницы не вертелись, но кто знает. В Баче у них наверняка стационар, а Франсуа запропастился куда-то, обормот…

Подошла Ольга, в простеньком на вид зеленом платье, расшитом белыми листьями и алыми цветами, даже на неискушенный взгляд Мазура было ясно, что эта простота стоит немалых денег.

— Михаил с нами?

— У него дела, — сказал Мазур.

— Жаль, — усмехнулась она без всякого сожаления. — Пошли?

Взяла Мазура под руку, и они двинулись к выходу. На плече у нее висела кожаная сумочка в индейском стиле, по размерам подходящая для… Приостановившись, Мазур запустил указательный палец свободной руки под длинный ремешок сумки, приподнял ее, покачал на весу и тут же убедился, что угадал.

— А чего же ты хотел? — пожали плечами Ольга. — В этих местах пошаливает герилья, меры предосторожности вполне разумные… Ты-то свой взял.

— Ты только на улице не устраивай вестерна.

Она прищурилась:

— Между прочим, если бы я не устроила вестерна тогда, на дороге, еще неизвестно, как повернулись бы события… Согласен?

— Согласен, — признал Мазур. — Умолкаю. Кстати, что такое асадо?

— Примерно то же самое, что у гринго именуется «пати», — только у нас это происходит гораздо веселее, с жарким, музыкантами, танцами…

Худой портье в сверкавшей галунами ливрее, но с грязными ногтями распахнул перед ними дверь.

— Нас приглашают на асадо, — сказал Мазур. — К донье Эстебании Сальтильо.

— Ого!

— Ты ее знаешь?

— Парой фраз перебросилась как-то в столице на приеме. Вряд ли она меня помнит, но общих знакомых много. Она из нашего круга, — сообщила Ольга безмятежно, как о самой привычной вещи. — Некоронованная королева здешних мест. Где ты ухитрился с ней познакомиться?

— В России. В туристической поездке.

— Та-ак… — Ольга приостановилась. — Признавайся честно, ты с ней спал? Вулканический темперамент Эстебании — притча во языцех… — Она фыркнула: — Замялся, затоптался, засопел… Значит, спал.

— Я же не спрашиваю…

— Прелесть ты моя… — Ольга приподнялась на цыпочки, мимолетно чмокнула его в щеку. — Я же тебе не сцену ревности устраиваю — какая дура ревнует к прошлому? Просто интересно.

— Ну… — покаянно сказал Мазур.

— Понятно. Хвалю. Я, к сожалению, по молодости лет не могла знать эту старуху в годы ее расцвета, — не удержалась Ольга от исконно женской шпильки, — но наслышана о бешеных романах с пальбой из винтовок по коварно изменившим кавалерам, скачками на полудиких лошадях, дуэлями на опушке… Много там было всякого. Но если она вздумает к тебе лезть… Я ей покажу, что некоторые традиции ее молодости вовсе не умерли с бегом лет…

«А ведь покажет, выпади такой случай», — подумал Мазур с законной гордостью счастливого обладателя сокровища. И поторопился сообщить:

— Вот уж что мне никак не грозит… Она говорила, готовится помолвка, у нее там жених…

— Ну, это другое дело. Наша пресловутая южноамериканская ревность, мой кабальеро, — отнюдь не поэтическое преувеличение. Таковы уж мы, коронадо…

Мазуру, хотя он и успел уже привыкнуть, все же временами приходилось делать над собой некоторое усилие напоминать себе самому, что эта светловолосая красавица с сине-зелеными глазами — здешняя. Что ее родина — вот эта взбалмошная и экзотическая страна, а никакая не Россия. Что ее русский, при всем богатстве, отдает некой искусственностью: неудивительно для правнучки эмигранта — основателя династии.