Александр Бушков - Возвращение пираньи

— Да помилуйте, кто я такой, чтобы… — сказал Мазур. — Мне просто было интересно.

— А вы любопытный человек?

— Каюсь…

— Какое совпадение, я тоже… — не без хитрости прищурилась Ольга. — А можно, теперь я буду задавать нескромные вопросы? Это будет справедливо, я же ответила на ваш…

— Бога ради, — сказал Мазур.

— Кого я вам напоминаю?

— Простите?

— Ну вот, кажется, вы вспомнили о своем дипломатическом ранге, начали вилять… Ладно, сформулирую вопрос еще раз, предельно четко: на кого я похожа и кого вам напоминаю? Все ведь именно так и обстоит, правда? Знаете, любая девушка с определенного момента начинает не только фиксировать все мужские взгляды, как магнитофонная лента — все окрестные звуки, но и неплохо их классифицировать. В ваших взглядах постоянно присутствует нечто странное. Выходящее за рамки обычного мужского интереса. Я это очень быстро поняла… Вот только не поняла, о чем вы все время думаете. У вас какая-то тоска во взгляде, я же чувствую. Тогда, на площади, вы бросились за мной так, словно приняли за кого-то другого… И потом тоже. Ваши взгляды не лишены обычных мужских помыслов, но в них постоянно эта тоска, что-то мучительное для вас и совершенно непонятное для меня… А эта история в поезде, после того, как отбили налет герильеро? Вы чересчур уж задумались — и, несомненно, потеряли бдительность. Совершенно автоматически подняли с пола мою куртку, все еще пребывая в задумчивости, пробормотали: «Оля, вечно ты разбрасываешь…» — Она заглянула Мазуру в лицо. — И тут же опомнились. Могу оценить, сколько самообладания вам потребовалось, чтобы сохранить каменное лицо и даже пробормотать какое-то убедительное объяснение… Я на нее очень похожа, правда? Настолько, что вы в тот раз попросту забыли, что это не она, а я?

Мазур молча смотрел на нее, уже не пытаясь себя контролировать. «Сойду с ума, — подумал он поразительно спокойно, — рано или поздно сойду с ума…»

— Вам неприятно вспоминать? — спросила Ольга негромко. — Но у меня почему-то сложилось впечатление, что вы о ней вспоминаете без вражды, иначе все было бы иначе…

— Она погибла, — услышал Мазур свой собственный голос откуда-то со стороны.

— Извините. Я дура, наверное?

— Нет, — сказал Мазур, глядя в сторону. — Прошло полтора года, я привык. Если бы вы вдруг не появились… — Его куда-то несло, и не было сил бороться. — Бог ты мой, с ума можно сойти…

— Мы так похожи?

— Не то слово. Как две капли воды. Тогда, на площади, я уже начал думать, что увидел призрак…

— Интересно… — прямо-таки завороженно протянула Ольга. — Как такое могло случиться? Конечно, бывают двойники…

— Ничего удивительного, — сказал Мазур, чувствуя, как вмиг отказали некие тормоза. В конце концов, никаких военных и государственных тайн он не выдавал. — Дело в том, что та Ольга — ваша близкая родственница. Или не столь уж близкая? Совершенно не помню, как такая степень родства именуется… У вашего прадедушки был двоюродный брат. Не знаю, что вы о нем слышали, но у вас в кабинете висит старая фотография, где они сняты вдвоем. У двоюродного брата в конце концов родилась правнучка, вот и разгадка шарады, конечно, не у него родилась, мужчины ж не рожают… черт, как же сказать…

Он замолчал, окончательно запутавшись в той чуши, которую начал нести.

— Вяземский? — прямо-таки выдохнула Ольга, округлив глаза. — У отца дома висит родословное древо… Значит, большевики его не расстреляли?

— Везучий был человек, — сказал Мазур с вымученной улыбкой. — Его даже в тридцать седьмом не расстреляли, а выпустили. Умер адмиралом, советским, понятное дело…

Она протянула что-то на испанском.

— Что? — не понял Мазур.

— Ох, простите… — Ольга чуточку смутилась. — Учено выражаясь, соответствует русской реплике «ничего себе!». Смысл такой, слова другие, не вполне приличные… Ничего себе! У нас в семье считалось, что ту ветвь целиком вырезали красные… Я знала, конечно, что и у красных служило немало царских офицеров, но вот уж не думала… Как две капли воды?

Он молча кивнул.

— Бог ты мой, что вы должны чувствовать…

— Вот этого не надо! — чуть не крикнул он. — Только не надо меня жалеть!

— Я и не собираюсь, успокойтесь, — заверила Ольга. — После того, как я видела вас в деле? Там, в поезде? Ничего себе объект для девичьей жалости — русский Рэмбо… Вы, в самом деле, на меня не сердитесь? Я же и подозревать не могла… И тоже — Ольга? А что с ней случилось?

— Несчастный случай, — сказал Мазур, уже справившись с собой. — Не будем об этом, хорошо?