Александр Бушков - Возвращение пираньи

— Не могу вам отказать, — сказал Мазур. — Разумеется, если вы уверены, что экспедиция безопасна…

— Уверен. — Он взглянул на часы. — В таком случае, имею честь пригласить вас на обед к сеньорите Карреас.

— А это удобно? — спросил Мазур искренне.

— Безусловно, — заверил дон Себастьяно. — Мое положение старинного друга семьи дает право ввести вас в дом. Вы как-никак дипломаты, люди из общества. Сеньорита — вполне эмансипированная особа — хвала Пресвятой Деве, при этом нисколько не поддавшаяся этому ужасному феминизму, распространяющемуся из Эстадос Юнидос [10] Соединенные Штаты ( исп. ). . И уж, безусловно, она будет рада встрече с соотечественниками. Разумеется, наши русские — в первую очередь коронадо [11] Коронадо — прозвище коренного жителя Санта-Кроче, самоназвание. , но многие сохраняют интерес к далекой прародине, как мы, гачупино, к Испании… Пойдемте?

Когда они спустились в обширный патио, Мазур ожидал, что к ним подъедет роскошный лимузин, но вместо этого появился синий японский микроавтобусик. Понятно, с какой бы бравадой ни относился старый лис к смертному приговору от «Юпанки», кое-какие меры предосторожности принимал… Ага, так и есть — следом за ними со двора министерства выехала неброская белая «лянча» с четырьмя пассажирами. Стекла приспущены до половины явно для того, чтобы сподручнее было моментально полоснуть автоматной очередью, здешние секьюрити обожают многозарядные пистолеты и короткие автоматы…

Дон Себастьяно, развернув к ним вращающееся сиденье, с радушием гостеприимного хозяина показывал по сторонам:

— Плаза де армас — Площадь Оружия. Когда-то, до прихода испанцев, здесь было священное место индейцев — главная площадь «города богов». Вон та стена — единственное, что осталось от храма Солнца, украшенного немыслимым количеством золота. Рядом некогда стоял храм Луны, там все убранство было из серебра… Один из самых старых кварталов. Улица Нуэво — Яйцо, здесь еще во времена Писарро курица снесла невиданно огромное яйцо… Сиете пекадос — Семь Грехов. Городские хроники свидетельствуют, что некогда здесь жили семь веселых красавиц… увы, не вполне благонравных, как это случается с красавицами сплошь и рядом… Фальтрикуера дель диабло — улица Карман Дьявола. Некий беспутный идальго, оказавшись на смертном одре, наотрез отказался исповедаться и причаститься, к горю священников. И тут ввалилась компания столь же беспутных друзей умирающего. Они решили последний раз выпить с другом, но после осушенного стакана вина умирающий не только причастился, исповедался, но и завещал монастырю все свое состояние. Неисповедимы пути Господни, порой и стакан вина может сыграть неожиданную роль…

— А почему — Карман Дьявола? — спросил Мазур.

— Потому что один из монахов, уходя, воскликнул: «Мы его вытащили из кармана дьявола!» Президентский дворец. Друзья мои, обратите внимание на тот уличный фонарь. На нем в сорок шестом году был повешен президент Вильяроэль — что его, уточню, уже не особенно удручало, поскольку перед повешением он был выброшен возмущенными жителями столицы из окна четвертого этажа — к сожалению, не установлено доподлинно, которое это окно, есть четыре версии…

Оказалось, загадочная сеньорита Карреас, русская на три четверти, живет совсем неподалеку от «Трес Крусес» — Мазур уже узнавал окрестности отеля. Снаружи старинный дом выглядел не особенно презентабельно, но подъезд оказался снабжен современнейшим домофоном. После коротких переговоров Авилы с кем-то, отвечавшим по-испански довольно неприятным женским голосом, дверь распахнулась, и они оказались на вполне современной лестнице, мраморной, покрытой ковром с индейскими узорами, украшенной стеклянными вазочками со свежими цветами. Только для того, чтобы поддерживать здесь марафет, денежки требовались немалые — это понял даже Мазур. Ага, и кондиционер наличествует, положительно, старик не врал насчет социального статуса сеньориты — если только сам не оплачивает эту роскошь.

Дверь открыла горничная в классическом наряде: черное платье, белая кружевная наколка, белый передничек — судя по лицу, чоло, лет тридцать и довольно симпатичная, вот только голос неприятный, хоть и почтительный. Конечно, именно она и отвечала по домофону.

— Сеньорита вскоре вернется, — сказал, выслушав ее, Авила и, ничуть не смущенный отсутствием хозяйки, уверенно прошел в холл, на ходу передав горничной шляпу. — Прошу вас, господа.