Александр Бушков - Возвращение пираньи

— Меня зовут Хименес, сеньор. Имею честь заведовать охраной — не только этой асиенды, всего, принадлежащего сеньоре…

— Очень приятно, — вяло сказал Мазур.

— Мне крайне неловко беспокоить сеньора коммодора, но не могли бы мы пройти в канцелярию и поговорить? Я не осмелился бы беспокоить сеньора коммодора по пустякам…

— Бога ради, — повторил Мазур, от усталости не стараясь каждый раз подыскивать новые реплики. — Пойдемте. Сдается мне, вы хороший начальник охраны, потому что я ни разу не видел в пределах досягаемости никого, напоминавшего по виду охранника…

— Сеньор так любезен…

Шагая с ним рядом, Мазур откровенно разглядывал нежданного спутника — за пятьдесят, плечи бывшего борца, мощный затылок в складках, обширная лысина, густые черные усы, что-то неуловимо знакомое в осанке и повадках…

— Что-нибудь случилось?

— К счастью, пока нет, сеньор…

— Служили в полиции?

— В общем, да, сеньор…

Секундная заминка и некая уклончивость фразы позволили Мазуру быстро сделать вывод. Нет, конечно, не полиция — вероятнее всего, при доне Астольфо трудился в ДСТ (эта аббревиатура ничего конкретного не означала, дон Астольфо попросту вспомнил Муссолини с его ОВРА — название тайной полиции само по себе должно быть загадочным, добавляя мучительной неопределенности). Очень возможно, по натуре не садист, махал плеточкой и подключал электроды к чувствительным местам исключительно оттого, что так велело начальство, за нерадивость в сих трудах журили, а за усердие полагались медали и лычки. Ну, а с приходом демократии такие вот шестерки-шестеренки как раз и оказались крайними, на них и выспались — это генералы, большей частью широкой общественности вовсе не известные ни по именам, ни в лицо, без малейших неприятностей соскочили с поезда и пересели в новые кресла. Это мы уже проходили, омбре Хименес, и не так давно…

Они вышли с парадного крыльца и направились к трехэтажному дому для прислуги — мало чем, впрочем, уступавшему иной дачке на Рублевском шоссе. Мазур сразу же заметил двух субъектов в штатском, занявших позиции по обе стороны от ворот, у стены, так, чтобы их не видно было снаружи. Оба были вооружены австрийскими «штейрами» с выдвинутыми прикладами, цивильные пиджаки крест-накрест опоясаны подсумками.

На площадке третьего этажа обнаружился пулемет на треноге — испанский «сетме-амели» с прищелкнутым коробом на двести патронов. Рядом выжидательно торчал еще один штатский. Мазур невольно остановился, подошел вплотную к окну и оценил грамотно выбранную позицию: отсюда можно надежно прикрыть подступы к воротам и долго не подпускать нападающих, а чтобы прорваться внутрь, не обойтись без гранатометов или легких пушек — по расчетам, впрочем, не дадут подойти близко…

— В противоположном конце здания — еще один пулемет, а? — спросил Мазур.

— Сразу видно профессионала, сеньор. Конечно, там второй. Сюрпризов для незваных гостей у нас хватает, увы, это не всегда снимает остроту проблемы… Можно предложить вам кофе?

— С полным удовольствием, — обрадовался Мазур, проходя в спартански обставленный кабинет.

— Я заранее распорядился приготовить… Прошу. — Хименес уселся напротив, терпеливо подождал, пока Мазур опустошит чашку, тут же налил ему вторую. — Сеньор коммодор, я оказался в щекотливейшем положении, можно сказать, я себя полностью предоставляю вашему благорасположению…

С минуту поломав голову над самым предпочтительным стилем разговора, Мазур выбрал тот, к какому его собеседник должен быть привычен с давних пор, — холодно посмотрел на усатого и сказал чеканно, почти грубо:

— Любезный Хименес, я как-никак не воспитанница школы святой Терезы. Через месяц будет двадцать семь лет, как надел погоны… Бросьте дипломатические обороты и говорите прямо: как, кто, почему и где. Ясно?

— Ясно, сеньор! — с некоторым облегчением воскликнул Хименес. — Еще раз простите, мне впервые приходится вести с гостем, старым знакомым хозяйки, такой разговор… Короче говоря, не стану читать вам лекцию о нашей системе безопасности, скажу лишь, что налажена она неплохо. Времена все еще сложные, и до полного покоя далеко… Поэтому чем только ни приходится заниматься…

— Короче, — сказал Мазур.

— У меня здесь хорошая аппаратура, позволяющая в том числе и прослушивать разговоры с мобильных телефонов гостей… боже упаси, не подумайте, что я рискнул бы подслушивать их в апартаментах, но вот о чем они говорят с внешним миром, я считаю необходимым знать. Бывали прецеденты, лишь укрепляющие меня в мысли, что поступаю правильно. Сегодня, примерно в семь часов сорок минут утра, один из гостей сделал довольно странный, по моему мнению, звонок, носивший скорее характер доклада . Звонивший сообщил, что «те, кто вас интересует», внезапно объявились в Куэстра-дель-Камири — правда, с ними еще некий чернокожий и некая блондинка. «Довольно недвусмысленно было заявлено всем присутствующим, что именно эти люди прошедшей ночью напали на Тилькару». Своего собеседника звонивший один раз назвал по имени — Пабло, — на что тот крайне раздраженно напомнил о прошлых наставлениях и необходимости соблюдать крайнюю осторожность. Сказал, что это очень интересно, что он примет нужные меры, и велел смотреть в оба. Я дал бы вам послушать запись, но уже знаю, что испанским вы не владеете… Это вас интересует, сеньор коммодор?