Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох

– Коленки дрожат немного… А от гранаты этой весь тарантас в дырках. Да черт с ним! В штабе новость, не слыхали? У Раздорской контрразведчики фотографа Ценципера поймали. Взял, гад, из лазарета подводу с ранеными и поехал. Да ты, Алешка, не переживай, с Ульяной все в порядке. Командование думает, что этот чокнутый диверсант к северным собирался. Ха-ха! Штаб Походного теперь в Раздорах на корабле плавает.

– Вот черт! – сплюнул Лиходедов.

– Мать его… – начал Мельников.

Шурка сказать ничего не успел, потому что был прерван Денисовым.

– Не понимаю, почему начштаба просил меня, как вас увижу, это сообщить и, по возможности, вас доставить? Что за тайны?

Не ответив Денисову, Мельников обратился к Шурке:

– Слышь, Пичуга, надо искать винтовку и ножками отсюда перебирать. А то обстрела давно не было, тяни его налево.

– Домчишь до штаба? – спросил «чудотворца» Лиходедов.

Передав распоряжение Смолякова ротному, партизаны погрузились в тарантас и под звуки начинающегося артобстрела направились в штаб армии.

«Обосновавшись в Раздорах, Походный атаман не считал нужным появляться в войсках и поддерживать своим присутствием казачий боевой дух. Народная молва несла различные слухи относительно его времяпрепровождения. Особенное внимание привлекало к себе то, что генерал Попов продолжал жить на пароходе. В острой на язык партизанской среде даже стали называть Походного атамана атаманом „пароходным”.

Слухи часто подтверждались фактами. Так, например, в день первого неудачного наступления на Александровск-Грушевский среди обитателей пароходных кают поднялась паника, и стоявшие под парами суда были совершенно готовы отплыть из Раздорской. Кроме того, Южная группа постоянно ослаблялась выделением отдельных полков на грушевское направление, где неудача следовала за неудачей. После каждой такой неуспешной атаки наши полки возвращались в Заплавы сильно поредевшие и деморализованные. Среди казаков поднялся глухой ропот. Появились попытки неповиновения и нежелания исполнять боевые приказы».

Из дневников очевидца

Человек, похожий на часовщика, появился в станице Раздорской внезапно. Он шел мимо прибрежных куреней с таким видом, словно всегда прохаживался здесь перед обедом, не обращая внимания на удивленные взгляды проезжающих мимо вооруженных казаков. Когда начальник штаба Северной группы полковник Федорин увидел спокойно идущего к трапу «Москвы» лейтенанта Шулля, он чуть не лишился дара речи. Опершись о поручень, полковник перегнулся через борт и впился глазами в плотного розоволицего посетителя, еще надеясь, что обознался.

– А, Петр Ильич! – Шулль помахал с берега. – Страстфуйте, а я к фам!

Федорин подумал, что пристрелить наглого немца уже не получится. Придется сотворить дружелюбное лицо, узнать, что ему надо, а после действовать по обстоятельствам. Странно, что подручный фон Бельке открыто разгуливает в расположении ставки. И раньше, и в Новочеркасске они всегда встречались скрытно, соблюдая конспирацию. А тут…

Махнув часовым у сходней, чтобы Шулля пропустили, Федорин принял официальный вид, шагнув навстречу.

– Фы, наферное, удифляетесь моему открытому пояфлению, – произнес немец в ответ на приветствие. – Но и для вас, мой старый друг, и для нас наступили софсем другие фремена. Я прибыл сюда как официальное лицо, как предстафитель германского командофания, обернуфшего штыки сфоих солдат против большефиков. Фы федь теперь начальник штаба Донской армии, не так ли?

– Пока только Северной группы войск.

Полковнику Федорину очень не понравилось выражение «мой старый друг». Но, похоже, Шулль собирался действовать по принципу: «Кто старое помянет, тому глаз вон». Раньше лейтенант немецкой разведки, держа его на крючке, вел себя гораздо надменнее, ограничиваясь устной передачей небольших просьб от майора фон Бельке. Видимо, для немцев ситуация действительно круто изменилась.

– Ну, это почти одно и то же, – продолжал Шулль. – По моим сфедениям, именно Походный атаман яфляется знаменем, под которым сефодня хотят сплотиться казаки. Мы предлагаем фашему лидеру помощь.

– Это потому что с большевиками не сговорились? – усмехнулся полковник.

– Да. Эти неблагодарные сфиньи подбифают наших гегемоноф на рефолюцию.

– Ха-ха! Кайзер купил топор для собственного сука! Очень мило!

Шутка лейтенанту понравилась. В каюте полковника он произнес: