Алексей Свиридов - Разорванное небо

В небе грохотали реактивные двигатели – шесть дельтовидных самолетов, разделившись на две тройки, выполняли над городом совместные маневры, постепенно удаляясь в сторону гор. Абаджиевич проводил их взглядом и все же направился в автобус. Как он и ожидал, Сидней Милсон сидел наверху за откидным столиком и что-то быстро выстукивал на клавиатуре компьютера. Рядом Ахмед Ойих, нависая над столом, разглядывал карту. Обе девушки-оператора сидели на своих рабочих местах, и тишину автобуса нарушало лишь тихое гудение вентиляторов.

– Радостно видеть вас, Абаджиевич-эфенди, в этих стенах. С вашим появлением штаб бригады «Утро священной войны», несомненно, преисполнится боевого порыва и прекратит наконец это позорное топтание на месте!

Голос араба звучал медово, но мед этот был сдобрен ощутимой порцией яда. Милсон повторил ту же мысль гораздо проще:

– Действительно, подполковник, вы же не собираетесь всю оставшуюся жизнь гордиться оккупацией Зворника? Тем более что наши самолеты преподнесли вам его, как кофе в постель на серебряном подносе.

– Знаете, Милсон… – грубо ответил подполковник, – как любят говорить ваши полицейские в фильмах – засунь свой грязный язык в свою вонючую задницу. Подумаешь, один раз вызвал штурмовики. Теперь у нас есть собственная авиационная поддержка! И наши доблестные военно-воздушные силы выполнят любое задание! И между нами говоря, Милсон, ваша поддержка теперь мне не так уж и нужна… Понимаете, о чем я?

Словно в подтверждение его слов, в окне автобуса мелькнула тройка «миражей».

– О да, конечно. В руках боснийских и хорватских пилотов новые самолеты будут грозным оружием. Только стоило бы поинтересоваться, где старые? – неожиданно пришел на помощь американцу Ахмед.

– Действительно, где? – поддакнул Милсон.

– О, ВВС наших балканских союзников – это захватывающая история, порой мистическая. Так, например, в девяносто четвертом Хорватская республика закупила четыре самолета СААБ-35, которые, кстати, чем-то похожи на эти новые «миражи», только что порадовавшие глаз уважаемого подполковника. Мне иногда кажется, что над теми самолетами просто витал какой-то злой рок. Один из них разбился в первом же тренировочном вылете, а двое других отрабатывали парный пилотаж, и ведомый «догнал» ведущего. Последний уцелевший СААБ все-таки дождался боя, но и тут его судьба оказалась незавидной. Во время осеннего наступления на Сербскую Краину, в бою над одним из пригородов Книна первым и последним выпущенным «Сайдуиндером» этот СААБ сбил хорватский же МИГ-21, летевший с ним в паре, а на выходе из этой, без преувеличения сказать, результативной атаки, сам был сбит легким штурмовиком сербов «супергалеб», то есть реактивным учебным самолетом с наскоро подвешенным вооружением.

Абаджиевич неожиданно для себя покраснел – этой истории он не знал. Ахмед же закончил свой рассказ:

– Так что на месте уважаемого Абаджиевича-эфенди я бы не стал так сразу отметать помощь наших могучих друзей и возлагать слишком большие надежды на ВВС Боснии. Летчики их, несомненно, герои, но к их героизму не всегда прибавлено умение.

Милсон промолчал, а про себя подумал: «О Боже! И на таких вояк сделаны ставки… Туземные войска никогда ни на что не были годны, это показал еще Вьетнам. Зато с какой легкостью эти люди хватаются за оружие… – американец со жгучим стыдом вспомнил момент своей слабости и вновь вернулся к мысли, которая возникла сразу после налета „интрудеров“: – Через месяц закончится контрактный срок моей командировки, а потом я буду в штабе… и самое лучшее, что ждет Абаджиевича, – это полное лишение нашей помощи, но на войне бывают вещи и похуже. Например, удар штурмовой авиации по ложной цели, мало ли какие разведданные могут к нам попасть!» – Прошу прощения… Осмелюсь доложить! – раздался вдруг голос одной из девушек. – С радиолокационного поста пришла странная информация. Они говорят, что наши самолеты ведут воздушный бой в двух десятках километров отсюда!

Абаджиевич шагнул к стойке с аппаратурой и сам взял микрофон и наушники.

– Эй, кто там на посту? Что за черт?! Какой такой бой, с кем? – рыкнул он.

– Неизвестно, господин подполковник, сильные помехи. Но, судя по характеру маневров, наши самолеты на кого-то наткнулись!

– Мой кулак на твою челюсть наткнется! Они отрабатывают какие-нибудь фигуры, а ты панику поднимаешь. Еще раз такое себе…

– Никак нет, господин подполковник! Но вы можете сами посмотреть, я сейчас включу дубляж на вашу аппаратуру – Ладно, давай, – буркнул Абаджиевич и с подозрением глянул на экран, где появилось нечто странное. В отличие от тех систем, с которыми он привык иметь дело, картина воздушной обстановки, выданная с радиопоста, не была обработана компьютером до примитивной наглядности стратегической игрушки, и подполковник в мельтешащих метках целей и цветных пятнах ничего не понял.