Алексей Свиридов - Разорванное небо

– Господин майор, – не выдержал Джуро. – Разрешите угостить беднягу ракийкой?

Тамашаивич даже замедлил шаг и смерил рядового тяжелым взглядом.

– Скажи, у тебя кто-нибудь погиб на этой войне? Он прекрасно знал ответ, но тем не менее ждал, что ему скажет Джуро.

– Э, господин майор, – грустно вздохнул рядовой, свыкшийся с безвозвратностью потерь, – лучше спросите, кто у меня остался…

– Так какого дьявола ты жалеешь врага? – процедил Тамашаивич.

– Врага? – неожиданно вскинулся солдат. – Да разве ж это враг? Американцы – это я понимаю. Ну, проклятые босняки тоже. А кроаты… Они ведь такие же югославы, как мы. К тому же он без оружия и раненый. Так я угощу его ракийкой?

Тамашаивич только махнул рукой и отвернулся. Через полсотни шагов Джуро его догнал, припрыгивая и подволакивая на ходу ногу.

– Всю флягу высосал! Очень благодарил, – весело доложил он.

Майор не стал ему объяснять, что крепкая ракия на такой жаре, мягко говоря, не лучшее средство от жажды.

Где-то на середине нейтральной полосы, завалившись бортом в низинку, неуклюже торчала пятнистая бронемашина М-86, собранная еще в социалистической Югославии. Ее наклонный лобовой лист украшал белый треугольник – опознавательный знак, которым хорваты снабжали свою боевую технику. На приземистых бортах пламя оставило широкие черные разводы, похожие на упражнения художника-абстракциониста.

Тамашаивич с досадой подумал, что его гранатометчики сожгли еще как минимум три таких же гроба, но хорваты с помощью своей техники ночью сумели вытащить их в свой тыл буквально у него из-под носа. Черта с два он дал бы им это сделать, будь у него какое-нибудь тяжелое оружие. И тут же ему пришло в голову, что ждать парламентеров с другой стороны лучше всего здесь, возле бронемашины.

Хорватов было трое. Первым шел здоровый кругломордый разводник. Он нес на вытянутых руках антенну от полевой радиостанции, с которой свисало белое вафельное полотенце – похоже, флагами перемирия никакие действующие силы «четвертой балканской войны» не запаслись. За разводником следом шагал молодой солдат с начищенной до яростного блеска медной фанфарой, которая плохо вязалась с пятнистой формой. Тамашаивич сдержал усмешку. Надо же, где они только откопали эту пропитанную нафталином традицию?

Последним шел рослый подтянутый офицер. Если бы не щиток хорватской кокарды на кепи и не знаки различия на погонах, он без вопросов сошел бы за образцового янки из среднего офицерского звена.

Не доходя десяти шагов, он знаком остановил подчиненных и выступил вперед. Тамашаивич синхронно шагнул ему навстречу и, открыто смерив хорвата с головы до ног внимательным взглядом, вдруг поймал себя на странной мысли, что тот, в общем, такой же человек, как и он, они даже чем-то похожи. Хорват был немного выше сербского майора и поуже в плечах, но это только подтверждало их сходство. Одинаковыми были их возраст, темный загар, выражение глаз, даже шрамы на лице.

Взгляды их встретились. И не обнаружили один в другом ненависти. Разве что хорошо скрываемое любопытство. Оба они были лишь честными исполнителями воли своего командования, которое, как им внушали, выполняет волю их народов. Профессиональные солдаты в этот миг не видели смысла в том, чтобы ненавидеть друг друга.

Хорват первым вскинул ладонь к козырьку и чеканно щелкнул каблуками ботинок.

– Здравия желаю! Бойник Национальной Гвардии Республики Кроатия Йован Штолль.

И язык у них был один, сербскохорватский. Думал ли кто всего несколько лет назад, что это слово можно разделить?

– Здравия желаю, коллега, – ответил Тамашаивич и, не пытаясь соревноваться в лихости, тоже представился: – Майор Народной Армии Республики Трансбалкания Йован Тамашаивич.

«К тому же мы тезки. Забавно», – подумал он. Повисло напряженное молчание. Солдаты из-за спин своих командиров пожирали друг друга глазами. Тамашаивич заставил себя расслабиться и поглядел в сторону. Не он все это затеял, вот пусть кроат и начинает, все равно заранее ясно, что он сейчас будет вежливо, убедительно, демонстрируя уважение к противнику, убеждать его в невозможности и бессмысленности дальнейшего сопротивления, а под конец с фальшивой мягкостью, предложит сдаться. Черта с два! Еще Шелангер мог бы купиться на эти штучки с горном и щелканьем каблуками. Европейцем хотел быть, млел от «цивилизованности». В офицеры-джентльмены метил – вот и получил вполне цивилизованное ранение от маленькой плоской мины, назначение которой не убить врага, а «всего лишь» покалечить. С экономической точки зрения это выгодней – так рассчитали придумавшие такое оружие джентльмены.