Алексей Свиридов - Разорванное небо

И когда в помещении комендатуры прозвучал код, сработала система, которую задолго до вступления Трансбалкании в войну создавали здесь службы Вазника – создавали втайне, подозревая, что примерно тем же заняты в Албании люди Керимбеговича.

Комендант куда-то позвонил – видимо, получал инструкции – и, повернувшись к Казаку, произнес длинную фразу. Летчик понял не все, но главное уловил – за ним должны приехать и отвезти в какой-то Колашин.

«Что ж, значит, Колашин. Где это?» – Казак поднял глаза и довольно быстро нашел этот городок на карте. Почти рядом с Черногорией, практически граница. К тому же рядом с морем, курорт, небось… Вроде бы недалеко.

Машина оказалась потрепанным грузовичком – «юэцзинь», как назвал его водитель, которого комендант долго инструктировал тут же, под картой страны. Машина очень напоминала древний ГАЗ-51, хотя и сделана была, очевидно, в Китае. Водитель не был настроен на разговоры, и Казак от него услышал только то, что в Колашине есть авиабаза и дальше его повезут самолетом.

«Интересно, на каком?» – подумал Казак и решил пока не загадывать.

Аэродром Колашин, расположенный в неглубокой котловине, прекрасно просматривался с окружающих гор.

«Ни фига себе база! – удивился Казак. – Разве что через перископ подводной лодки за ней не понаблюдаешь. Вся как на ладони!» Широкая асфальтированная взлетная полоса при ближайшем рассмотрении оказалась вся в воронках, больших и маленьких, а вдобавок в двух местах поперек нее были прокопаны широкие канавы – видимо, для того, чтобы продемонстрировать непригодность аэродрома для полетов и не навлекать на округу новые беды. Припомнив телерепортажи времен «бунта обманутых вкладчиков», Казак не удивился такому состоянию аэродрома.

Машина коменданта проехала мимо заброшенных ангаров, мимо сиротливо стоявшего невдалеке АН-24 без обоих двигателей и направилась дальше, в сторону белых скал, красиво подсвеченных заходящим солнцем, – только сейчас Казак осознал, что день близится к концу, а в животе у него с утра ничего не было.

До скал добирались довольно долго, но уже издали были видны могучие ворота, не декорированные под камень, как на их аэродроме, а чуть ли не нарочно выставленные напоказ. Впрочем, к этим воротам вели и вполне наезженные автомобильные дороги; на покрытых потеками ржавчины створках масляной краской было выведено несколько раз одно непонятное слово с разными при нем цифрами, и Казак для себя решил, что это пронумерованные складские помещения. Около них лежали груды деревянных поддонов, а сбоку, возле свалки, стоял электрокар и еще один такой же притулился ко второму складу Человек в синем комбинезоне менял ему колесо.

Прямо к складам Казака не повезли, машина свернула, и он, все еще глядя в сторону изуродованной полосы, подумал: «Если истребители и вправду здесь, то хотел бы я посмотреть, как они отсюда взлетят. Впрочем, здесь, пожалуй, и не сядешь».

Сделав это заключение, Казак почему-то облегченно вздохнул, будто ему самому пришлось бы отсюда взлетать. Тем временем навстречу машине вышел офицер-албанец и подвел его к небольшому строению у ворот. В помещении, куда попал русский летчик, несмотря на то что на улице было еще вполне светло, горели несколько ламп, лучи которых оказались направлены на вошедшего.

Казак машинально заслонился от света рукой, а когда ее опустил, то буквально наткнулся на стволы нескольких автоматов. «Предали, суки! – промелькнуло у него в голове, и через секунду: – А может, нет?» Ему наверняка предстояла процедура идентификации, ничего хорошего от которой ждать не приходилось.

Казак постарался припомнить все кодовые фразы и отзывы, что летчиков его группы заставляли выучивать назубок под неусыпным контролем подпоручика Малошана, устраивавшего им чуть ли не экзамен перед каждым вылетом… Без особого, впрочем, успеха.

Но вышло все проще. Один из автоматчиков вдруг опустил свое оружие и, громко произнеся по-сербски «Да, это он», заключил Казака в крепкие объятия.

Тот опешил, но потом узнал в сербе пилота, знакомого еще по недолгому пребыванию в Любимце, он же пригонял резервный истребитель для Корсара. Казак даже вспомнил его странное имя – Момчило, которое в первый раз воспринял как «Мочила».

– Я понимаю твое удивление, – сказал Казаку капитан ВВС Республики Трансбалкания Момчило Германович, когда вел летчика по второму складу. Вместо штабелей упаковок товаров или материалов, которые ожидал увидеть летчик, под сводами склада в мертвенном свете ламп тускло поблескивала камуфляжная окраска самолетов – два СУ-27К стояли бок о бок с поднятыми вверх консолями крыла.