Никита Воронов - Сафари для покойника

– Не-ет! Тот только бумаги нам передал. А всем заправлял вот он. И за вещами тогда со мной ездил, и отправку тела организовывал… Он, собственно, первый нам и звонил от имени консульства, посоветовал в разговоре с его коллегами сказать, что это наша собственная инициатива.

– Во-от оно как! Опишите-ка господина…

– Такой высокий, крепкий, со стрижкой… – После серии наводящих вопросов выяснилось, что некто Михаил Г. Бычков, третий секретарь посольства Российской Федерации, подозрительно напоминал того господина, который под именем покойника забирал в прокате злополучную «тойоту».

– Кстати, а за машину кто рассчитывался?

– За машину? – удивился Николай. – Мы! Но деньги передал Михаил, сказал, что из консульских фондов.

– Спасибо! Опознать этого… – Владимир Александрович поднес к глазам визитку. – Этого Бычкова сможете?

– Конечно! Но…

– Что смущает? – Виноградов сунул карточку в карман шорт.

– Видите ли… Может, зря, но… Я, когда нашел, сразу к вам поехал. Но не застал. И не удержался! Позвонил в посольство. – Николай виновато развел руки: – Нету у них никакого Бычкова, третьего секретаря.

– Нету? Может, уже уехач?

– И не было, – вздохнул Николай. – Так что нас «кинули», не могу только понять – кто?

– А зачем?

– Ну это ясно – денег с нас получить на отправку покойника в Россию да на всякие формальности…

– Бросьте! Ради такой суммы…

– Товарищ майор, а если это спецслужбы? Какую-нибудь операцию проводили, под «легендой»? Или мафия?

– Не знаю. Но в любом случае спасибо за помощь! Завтра у себя будете?

– Да, в офисе. Я все время там, если что.

– Я дам знать, если понадобитесь. Но пока – никаких шагов! Без меня ничего не предпринимайте, ясно?

– Понял. Вот мой домашний номер телефона, звоните.

– До свидания! – Виноградов выбрался на улицу.

– Счастливо! – Обменявшись рукопожатием, они расстались.

«Вот ведь как интересно, – подумал Владимир Александрович. – Откуда он знает мое звание? Вроде я не говорил никому…» Достав визитку, он на всякий случай потер подушечкой большого пальца глянцевую поверхность – краска оказалась совсем свежей, шрифт без усилия смазался и под действием пота утратил начальную элегантность. Чувствовалось, что нанесли его прямо сегодня.

Вдова прибывала тем же рейсом, что и Виноградов, другого в расписании просто не значилось. Летом самолеты из Питера прилетали ежедневно, не только в Ларнаку, но и в маленький аэропорт Пафоса – теперь же был не пик сезона, поэтому чартер ограничивался тремя «бортами» в неделю.

Удивительно, но по прошествии считанных суток Владимир Александрович уже чувствовал себя в какой-то степени старожилом: роскошь природы не то чтобы больше не впечатляла, нет… просто теперь она воспринималась вполне естественным фоном, оставаясь на периферии сознания. Привычными, незаметными стали – жара, шум прибоя, пряные запахи экзотической флоры.

До недели дождей, которая здесь наступала с точностью железнодорожного графика, оставалась еще уйма времени.

Расплатившись с таксистом, майор налегке миновал узкую полоску тротуара и оказался в зале прибытия. Времени оставалось достаточно, и сейчас он мог совершенно спокойно, без суеты, оглядеться. Сам аэропорт показался Виноградову чистеньким, но тесноватым – стойки регистрации, билетные кассы и офисы разнообразных служб громоздились друг на друга, не то чтобы мешая соседям, но… Впрочем, никто не нервничал – ~ очереди, если они и образовывались, расторопные парни и девушки из обслуживающего персонала регулировали сразу же и таким образом, что обидеться было невозможно. Публика ничем не отличалась от пассажиров любой точки земного шара – с обилием чемоданов, сумок и даже банальных, запеленутых в материю тюков, с невыспавшимися разновозрастными детьми и выражением озабоченной сосредоточенности на лицах. Внимание привлекла группа католических монашек, добиравшаяся, как понял Виноградов, до Иерусалима, и цыганского вида семейство, насчитывавшее, по наблюдениям Владимира Александровича, душ двадцать.

Разглядывая полусонного автоматчика в заломленной на затылок фуражке, Виноградов вспомнил: аэропорт в Ларнаке задумывался как сугубо местный, чуть ли не внутренний… Но после гражданской войны и турецкой оккупации семьдесят четвертого года, когда великолепный и суперсовременный столичный аэропорт в Никосии оказался в аккурат на линии фронта – оправившиеся от кровавого поражения греко-киприоты в считанные месяцы перестроили экономику и обслуживающую инфраструктуру. Заштатные курорты южного побережья острова стремительно превратились в престижные и недорогие туристические центры европейского уровня – и, соответственно, преобразовалась эта воздушная гавань.