Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила

Есть! А вот и дверь, в которую, словно крыса, ускользнул Юнг. Ушел, оставив умирать своих преданных охранников. Стеллаж сдвинулся с места. С обратной стороны он имел металлическую основу, и пробить его пулями было явно невозможно. Почему же Юнг не закрыл дверь, уходя? Почему не задвинул задвижку? А ее здесь и нет! Это страховка на тот случай, если изнутри ее нечаянно закроют. Тогда снаружи не попадешь при всем желании. Как все продумано!.. А знали ли о тайне стеллажей те, кто уже превратили в «дуршлаг» дубовые двери?

– Оставь ту дверь открытой! – крикнул я Диме и махнул ему рукой.

Он, как мог, проскакал по паркету и нырнул в темноту. На паркете, словно пунктирная линия, пролегла алая дорожка. Димка нарисовал ее своей кровью.

– Спускайся вниз! Я сейчас догоню… – сорвав с себя куртку, я вывернул ее наизнанку и стал быстро затирать след.

Быстрее, Горский, быстрее… Через десять секунд они уже будут в кабинете!..

Дверь затрещала, издавая предсмертные крики.

Выпрямившись, я швырнул куртку в глубину лжепрохода. Едва успев заскочить в темноту убежища и задвинуть за собой тяжелый стеллаж, я услышал чужую речь и топот по паркету.

Бежать смысла не было. В коридоре – полная темень и крутая лестница. Если метнуться вниз, в надежде свернуть за поворот, то перелом позвонков гарантирован. Если спускаться с осторожностью альпинистов, нас просто измочалят, как при расстреле. В упор. При том условии, что они догадаются о нашем местонахождении.

В магазине осталось пять патронов. На всех, конечно, не хватило бы, но первая пятерка погибла бы смертью храбрых. Это точно. Дима спускался вниз. Корейцы вряд ли знали наверняка, что нас двое. Поэтому, в случае если они распахнут мою дверь, я мог спокойно расстрелять остаток патронов. Для Верховцева был шанс уйти.

Я сжал пистолет обеими руками и прислонил дульный срез к двери, на уровень головы входящего.

– Подвинься правее!.. – раздраженный шепот рядом с моим ухом был настолько неожиданным, что я едва не спустил курок. – Весь проем загородил!

Верховцев вовсе и не собирался куда-то уходить! Теперь у нас был вариант устроить дуэль с корейской братвой с дистанции в два метра.

– Какого хера ты здесь делаешь?! – зашипел я.

– А ты какого хера здесь делаешь?! – «утяжеленный» логикой ответ коллеги заставил меня замолчать.

Топот шагов в кабинете постепенно стихал. Я хорошо слышал, как несколько человек метнулись в приоткрытую дверь, замаскированную под стеллаж, а остальные ушли так же, как и вошли – через двери. Жаль, что мы не знали корейского языка, так как речь бандюков Юнга была хорошо слышна. Если бы мы могли знать, о чем они толковали…

Однако Юнг ушел той же дорогой, которой сейчас уходили и мы. Длина тоннеля была неизвестна. Возможно, глава «семейства» уже из него вышел и теперь возглавлял карательный отряд. В любом случае медлить было нельзя. Кровь за Димой я не мог подтирать постоянно. Капли, как ариаднова нить, вывели бы преследователей прямо на нас. Плюс к тому самочувствие Верховцева явно не улучшилось. Он терял кровь, а значит, силу и ясность мышления.

Я остановился у самого выхода, перед дверью, из-под которой пробивалась узкая полоска света. Узкая настолько, что перевязать Верховцева я мог, лишь сидя на полу. Сунув руку под пуловер, я осторожно оторвал рукав рубашки. Подарок Насти… Быстро скрутив его в жгут, туго перемотал ногу Димы, на дециметр выше раны. Рана была пустяковой, но крови он мог потерять изрядно.

– Никто в роду гемофилией не страдал? – поинтересовался я.

– Какой «филией»?! – пробасил опер.

«Филия» для Верховцева – это либо «зоофилия», либо – «некрофилия», либо – «педофилия». Одним словом, я его обидел.

– Дятел! Гемофилия – это несворачиваемость крови!

– А-а-а, нет, – успокоился он. – Таких симптомов не наблюдалось.

– Как чувствуешь себя?

– Пойдем, – опершись на меня, он поднялся.

Спускаясь вниз, мы держались руками за стену. Никаких ответвлений или дверей мы не обнаружили. Выход из лабиринта был один, и он находился перед нами. Я хотел было уже осторожно нажать на ручку и приоткрыть дверь, когда Верховцев схватил меня за плечо – по полоске света скользнула тень и остановилась впереди. Судя по тому, что суеты и шума не было слышно, напрашивался резонный вывод: Юнг уже давно командовал своими людьми в доме. Ждать, пока тень исчезнет, нам не хотелось. Выход в этом случае превращался в западню, аналогичную первой.

Дима бесшумно передал мне ружье и шагнул к двери. Что он делал? Он ее изучал! Зачем? Я нашел ответ на этот вопрос лишь тогда, когда Верховцев начал действовать. Он просто убеждался, что дверь открывается наружу. Резко нажав на ручку, он вложил в удар всю свою силу. Чего-чего, а этого у него было предостаточно.