Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра

Свои права Иван Николаевич знал очень хорошо. Струге таких уважал. Судья, не умеющий защитить себя и не знающий своих прав, никогда не сможет восстановить справедливость и в отношении других. Но сейчас было не время умиляться этому.

– Стоп, стоп, стоп… – Струге сделал руками движение, напоминающее жест боксерского рефери «брэк!». – Так дело не пойдет. У нас, у судей, Борис Сергеевич, есть такое выражение – «сегодня дело не пойдет». Оснований тому может быть множество, например – отсутствие документов, создающих прецедент для судебного разбирательства. Так вот, мы не с того начали. – Антон Павлович повернулся к Бутурлину: – Иван Николаевич, давайте на секунду оставим Вашу Честь в покое. А вы, в свою очередь, забудьте о своем судейском шовинизме и снобизме. Всего этого у нас не отнять, но сейчас не тот случай, чтобы козырять правами и знанием закона. Давайте разберемся, как простые мужики. Вы способны просто… побазарить? Побазарить, как обыкновенный мужик? Или для вас это западло?

Бутурлин сглотнул слюну.

– Да, побазарить… Нормально. Я готов. Чисто по-пацански «потереть»? Почему – нет? Я согласен.

– Не нужно выглядеть глупее, чем вы есть! Вы что, не способны на мужской разговор?

– А если я вас пошлю подальше? – на всякий случай осведомился Бутурлин. – Типа по-пацански?

– Вы знаете процедуру. Тогда Выходцев прямо сейчас направится в Генпрокуратуру, предъявит самому главному опричнику страны исчерпывающие доказательства вашей вины и выхлопочет разрешение на проведение с вами беседы. Вам это нужно? Представляю, как качнется карьерный пьедестал, который судья Бутурлин выкладывал по кирпичику столько лет… Сколько лет вы выкладывали кирпичики, Иван Николаевич?

Нельзя сказать, что после такого демарша Бутурлин поник головой. Он лишь с улыбкой поджал губы и исподлобья посмотрел на Струге.

– Вы знаете, Антон Павлович, у меня такая репутация, что…

– Ее не будет уже через минуту после того, как председатель вашего областного суда получит телегу из Москвы, – перебил Антон. – Не стройте из себя героя, Бутурлин!

Бутурлин не отвечал. Скосив на него взгляд, Струге опять спросил:

– Кто мною интересовался?

Тот вздохнул:

– Знаете, Антон Павлович, когда я вошел в этот номер несколько дней назад, я сразу почувствовал, что мне нужно валить отсюда со скоростью света. Вы излучаете такие волны возможных неприятностей, что мне едва не стало дурно. Вы хотели получить ответ на вопрос? Вот он – вами интересовались из академии.

– Из академии? Кто?!

Бутурлин кашлянул:

– Откуда я знаю – кто. Позвонили и спросили. И я ответил, как вы, кстати, и просили. Вы – в гостинице «Уют». Все.

Действительно, он сделал все так, как его просили. Чего же хочет от него Струге? Струге хотел закончить разговор, который начался в день появления в номере Бутурлина. Он не имел к делу никакого отношения, но его нужно было закончить.

– Вы стучали на меня в академии?

– Да, – сразу ответил Иван Николаевич. – Куратору. Счел своим долгом. Следующий вопрос?

– Вы стучали на меня в Тернов Лукину?

– Я не знаю, кто такой Лукин – во-первых, и о том, что Тернов существует, узнал лишь тогда, когда познакомился с вами, – во-вторых.

– Врет… – тихо подсказал Выходцев Струге, стоя у окна.

– Врала ваша мама вашему папе, что вы – их общий сын, – огрызнулся Иван Николаевич. – И, вообще, кто болеет за «Торпедо», тот родился от соседа…

Струге отметил про себя, что с памятью у Ивана Николаевича все в порядке.

– Ладно, оставим. Это непробиваемый вариант. – Антон машинально положил руку на голову. – Пойдем, Борис Сергеевич.

– И кто же ему звонил? – спросил Выходцев, едва они вышли из номера.

– Баварцев, Лисс, кто угодно. Меня искали по телефону.

Когда Михаил Юльевич в открывающихся воротах ограды увидел лицо Ремизова и направленный на себя пистолет, он заорал как ужаленный:

– Выворачивай!! Выворачивай!!!

Водитель круто взял вправо и добавил газу, открывая для Комика новую мишень. Даже на высоких оборотах двигатель «Альфа-Ромео» гудел мерно и тихо. Сквозь эту тишину Лисс и услышал два выстрела подряд. В салоне после этого никто не пострадал, и Лисс понял, что стреляют не по его машине. Однако не прошло и мгновения, как одновременно со звуком рассыпающегося стекла сидящий позади него охранник дико закричал. Вместе с этим криком Михаил Юльевич услышал свист, от которого рассудок становился ватным и безразличным ко всему. Несколько пуль, заставив окаменеть все нервы, прошли совсем рядом. Одна из них с мерзким звуком пронеслась над ухом, и раздался треск…