Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра

Очень давно, лет десять назад, когда водка была крепче и безопаснее и люди были доверчивее, Лисс дал себе слово идти на крайние меры лишь тогда, когда будет создаваться угроза его жизни. Со временем менялись водка, люди и воззрения. Что такое «его жизнь»? Десять лет назад под этим понятием он осознавал свою возможность дышать, видеть окружающий мир и умение наслаждаться его дарами. Время шло, и он понимал, что ценности меняются, приобретают новое, неведомое ранее для него звучание. Сейчас, сидя на кожаном сиденье шикарной иномарки, он в очередной раз задал себе этот вопрос. Чему именно угрожает опасность в лице живого, дееспособного Струге? Его жизни? Но Струге и не думал о том, чтобы его лишать возможности дышать и видеть окружающий мир… Просто у него в руках документы, которые могут оказаться для Лисса роковыми после предания их огласке. И надвигающаяся тень этого судьи заставляла расходиться по коже волнам озноба. Просто поменялись ценности. Теперь жизнью для Лисса были его заправки, дома, власть и возможность делать то, что он хочет, и сразу же после того, как появится такое желание. Всего этого его мог в одночасье лишить человек по фамилии Струге. Человек, попавший в водоворот волею случая. Самым раздражающим в этой ситуации было то, что судья попал в водоворот, раскручиваемый самим же Михаилом Юльевичем.

Был Феклистов, была надежда на то, что «сработать» можно с ним. Не получилось, Феклистов отказался. Пришлось ошибку исправлять самым дорогостоящим способом. Теперь на дороге стоит Струге, вина которого заключается лишь в том, что он стал носителем чужих секретов. Наблюдая за его поступками, можно с уверенностью утверждать, что он попрет напролом так же глупо, как и Феклистов.

– Господи, что делать-то? – вздохнул Михаил Юльевич. – Хоть и немного таких, да ведь и их всех не перестреляешь…

В уголовном деле, по которому Феклистов должен был вынести приговор, ни единого раза не значилась фамилия Лисса. Баварцев и еще с десяток слюнтяев, которых можно связать одной веревкой. В любом другом случае с потомственным тракторостроителем, как и с остальными, можно было бы распрощаться и, занеся в списки отработанного «материала», забыть. Однако потерять память о Баварцеве мешал все тот же Феклистов. Этот законник распутывал клубок под названием «судебное следствие» с таким усердием, что уже через два месяца дело снова вернули бы в органы внутренних дел для дополнительного расследования. Баварцев утверждает, что законы сейчас изменились и никаких доследований уже быть не может. Просто оправдают. Но Лиссу хотелось хохотать, когда он слышал это. Оправдают одни – займутся другие, только более серьезные и деятельные люди. В адрес ментов полетит куча представлений и предупреждений, и тогда вся работа, проведенная на заводе с той следственной группой, окажется сизифовым трудом. А ее выводы – филькиной грамотой. Продавать трактора в Иран, минуя заводскую бухгалтерскую документацию и международные соглашения, нельзя. Едва делом «оправданного» Баварцева займутся органы госбезопасности, можно начинать сбор вещевого мешка для отправки в СИЗО. Из-за спины десятка уродов в масках выйдет очередной следователь, подойдет к Лиссу и на ухо прокричит: «Низя-я-я-я!!!» Нельзя воровать, не делясь с государством…

Михаил Юльевич вздрогнул от этого крика и пошевелил плечами. Понимающий Саша протянул ему пачку сигарет. Машина мощно всасывала под себя блестящее полотно дороги, а стекло, расходясь веером по обе стороны, оглаживала лента падающего снега. Мистическая картина движения, кажущаяся вечной…

– Саша, как ты думаешь, судьи попадают на суд божий?

– Конечно. – Бес лениво пережевывал жвачку и совел при виде убегающего под колеса потока. – Только, шеф, у них там, как обычно, все куплено. Сто пудов, что у них в небесной кассации свои архангелы.

Помолчали.

– Лисс, у нас по курсу, в сотне метров, очень странная машина. Я ее вчера у гостиницы видел. – Голос водителя, повернувшего голову вполоборота, был слегка взволнован. – Мне кажется, на ней следак к Струге приезжал…

Лисс округлил от удивления глаза и полез вперед. Почувствовав у себя на плече знакомую руку, водитель добавил оборотов, и свет мощных фар осветил номер с флажком России.

– В душу мать!.. – матюгнулся Лисс. От его умиротворенного настроения не осталось и следа. – Это же прокурорская «Волга»! «Волга» Выходцева. И это, братки-мазурики… – Он пригляделся. – Забодай меня олень! В машине – Струге!!