Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра

Эх, если бы дело рассматривал не Феклистов, а кто-нибудь другой! Все могло быть гораздо проще. Но председатель суда отписал дело именно ему. Увещевания из областного суда на председателя не подействовали…

Вот об этом сейчас думал Владимир Игоревич, глядя на затянувшего свой рассказ Баварцева. Тот пока ничего не просил и ни на чем не настаивал. Вероятно, перед прибытием этого ходока над ним поработал неплохой психолог.

– Сергей Львович, я устал. Зачем вы выкапываете передо мной корни своего генеалогического древа?

– Поймите, Владимир Игоревич, я хочу, чтобы до вас дошел смысл тех страданий, которые годами преследуют Баварцевых. Ваш приговор, который вы вынесете через месяц…

– Стоп! Ни слова больше. Вы не можете знать, когда я вынесу приговор. Также вы не можете знать – какой именно. Для его вынесения я покину зал и уединюсь с заседателями в совещательной комнате. Своим мудреным рассказом вы пытаетесь оказать на меня давление. Сергей Львович, я хочу напомнить вам, что вы находитесь под подпиской о невыезде. И тот факт, что вы пришли ко мне, никоим образом не повлияет на ход процесса. Вы лишь сами себе причиняете головную боль. Мне кажется, что я произношу лишние слова. Если я не ошибаюсь, вы неплохо разбираетесь в вопросах отправления правосудия. Значит, знаете и о том, каким образом только что пытались нарушить его сами и склонить к этому меня. Зачем вы убеждаете судью в том, что ему никак не поможет вынести правильное решение? Тем более вы делаете это незаконно.

– Почему «не поможет»? – глупо прокололся Баварцев. – Напротив, мой приход должен повлиять на ваше решение. Я честен и пытаюсь вам это доказать.

– Вот видите! – усмехнулся, теперь уже открыто, Феклистов. – А говорите, что не давите на меня.

Сергей Львович растерялся:

– Поймите, Владимир Игоревич! Если бы я продал эти девятьсот восемьдесят тракторов в Иран, то зачем мне было гнать их составом через Прибалтику?! Директор говорит, что я в нарушение закона и в обход процедуры оформления изменил содержание документации готовой продукции! Могло ли так быть? Как за два года можно утаить на заводе почти тысячу машин?! Да не просто утаить, а вывезти и продать?! Это же нонсенс!!

– Что-то я не пойму, как ваш предыдущий рассказ связан с тем, о чем вы говорите сейчас… – Феклистов внимательно посмотрел на вспотевшего Баварцева.

«Вот сука!» – едва не вырвалось у Сергея Львовича.

– Я хочу… Я хочу, чтобы вы поняли одну важную вещь, Владимир Игоревич, – Баварцев, обмякнув, пытался достойно хотя бы завершить разговор. О том, что он не состоялся и цели визита не достигнуты, он уже понял. – Фамилия Баварцевых уважаема в городе. Ее знает каждый, кто живет в области. Нас расстреливали, унижали, но мы все равно делали свое дело. Человеку, носящему фамилию Баварцев, к клевете не привыкать. Но должен же этому наступить конец?! Мы, потомки, помним и чтим имена наших предков. И продолжаем заниматься тем, чем занимались в свое время они. А они несли на своих плечах, как и мы, весь груз российского машиностроения. Я невиновен, ваша честь. И хочу, чтобы за то время, которое пройдет до вынесения вашего справедливого приговора, вы как следует разобрались в этом уголовном деле. Возможно, оно возбуждено не без оснований. Но фамилия Баварцевых тут ни при чем.

«Молодец, – мысленно похвалил замдиректора Феклистов. – Скромненько и со вкусом».

– Вы закончили?

– Да!

– Вы несколько опережаете события. – Феклистов кашлянул и подтянул к себе отложенное дело. – Ваша пламенная речь очень напоминает последнее слово подсудимого. Но оно произносится в конце процесса, а не в самом его начале. А насчет «как следует разобраться» – можете не переживать. Я за это ежемесячно получаю зарплату. Вы на своих плечах несете груз российского тяжелого машиностроения, а я – ответственности за отправленное правосудие. Кстати, пришли вы немного не по адресу. Обязанность контролировать процесс того, как вы свой груз носите, где поднимаете и где опускаете, лежит на прокуратуре, а не на суде. Засим прощаюсь.

Было видно, как разочарован Баварцев. Впервые за два года ему вновь пришлось пережить унижение от понимания собственной глупости. И тем страшнее было будущее. Судья тактично произносил фразу за фразой, не касаясь важных тем, а у Баварцева складывалось впечатление, что Феклистов раз за разом бросает его через бедро.

«Ясно одно – этот мужик на «морковку» не «ведется»…»

Эта аллегория пришла на ум неожиданно. Когда Баварцев шел к двери, перед его взором почему-то появился осел. На его спине сидел хозяин и держал перед носом осла, на веревочке, морковку. Осел видел морковку. И шел лишь только потому, что ему очень хотелось ее съесть. Идти по другой причине осел отказывался.