Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра

Едва Антон увидел перед собой открытую левую половину лица «бойца»… Безвольно откачнувшаяся голова «бойца» подсказала о том, что тот «поплыл». «Поплыл» надолго, глубоко и смиренно…

Проход был свободен. Не желая вхолостую терять энергию для разворота к лестнице, Антон хлестко приложился к скуле еще не опустившегося на пол гангстера. Вот теперь можно спускаться.

«Теряю сноровку, теряю… – морщился Струге, растирая ссадину над ухом. – Вход перекрыть, дожидаться Выходцева… Только какой смысл вход перекрывать? Я не успею объяснить менту внизу, в чем дело, как эта четверка попрыгает, как крысы с тонущего корабля, из окон второго этажа… А может, успею?»

Он не успеет. К моменту приезда Выходцева и вызванного милиционером подкрепления о недавнем присутствии в гостинице бандитов будет напоминать лишь разбитое на девятом этаже дверное стекло да разбрызганные по стенам скудные капли крови.

Несостоявшуюся группу захвата через двадцать минут примет Лисс, а ровно через четыре минуты Выходцев и Струге поднимутся в номер 1024…

Кабинет федерального судьи

Ленинского районного суда г. Мрянска

Феклистова. Декабрь, 2002 год

– Разрешите, Владимир Игоревич?

Феклистов покосился на вошедшего секретаря – Олю Щеглову. Пять минут назад ей было велено строго-настрого запрещать входить посетителям в кабинет судьи. Оля должна была останавливать их в зале заседаний, смежном с кабинетом. В очередной раз форпост в виде хрупкой неопытной девушки не сработал.

– Владимир Игоревич, – запричитала, видя досаду на лице судьи, Оля, – я все помню! Но он сказал, что это безотлагательно и что вы знаете о его приходе!

Правдой это можно было назвать лишь наполовину. Феклистов действительно ждал заместителя директора Мрянского тракторостроительного завода, но не сегодня. В повестке, которую под личную роспись получил Баварцев, говорилось о том, что судья вызывает его на процесс к десяти часам утра, в пятницу. Сегодня был вторник. Любой судья в данной ситуации мгновенно поймет, что человек пришел договариваться. И сейчас Баварцев обязательно бросит фразу, которая все поставит на свои места. Он скажет: «Владимир Игоревич, я хотел побеседовать перед процессом». «Побеседовать» – значит, объяснить судье, что тому гораздо выгоднее было бы что-то сделать, нежели не сделать, или наоборот. Все зависит от настроения и возможностей судьи. А также – от его психологического настроя «побеседовать». Феклистов знал это наперед, поэтому слащавая улыбка на лице заместителя директора вызывала у него не удивление по поводу того, что подсудимый пришел каяться и искать общее с судьей, а неприязнь.

Феклистов был из тех, кто в своей деятельности руководствуется одним, святым для многих судей правилом. Без жалости и гнева . Очень простой, на взгляд обывателя, принцип. Рассуди по справедливости, в соответствии с Законом. Не лукавь и разгляди лукавство в других. Разреши верно, забыв об эмоциях.

За десять лет судейской работы Иван Николаевич постиг для себя две важных истины. Первая заключалась в том, что вынести справедливый, в соответствии с законом приговор – не самое трудное. Самое трудное в другом. Это другое и является истиной второй. Тебе всегда будут препятствовать вынести законный приговор. И в большинстве случаев заниматься этим будут люди, которым государство дало право и вменило в обязанность этого не делать. Напротив, государство в их лице показывает всем, под его флагом страждущим, лицо одного из своих столпов. Лицо власти. Власти судебной.

Феклистов – тертый калач. Его о колено не перешибешь, в процессе не заговоришь, не запугаешь и, что самое отвратительное, – не купишь. Он повидал многих, да и его познало немало. Но всякий раз, когда после объявления приговора к нему в кабинет прибредали некоторые адвокаты и говорили свою сакраментальную фразу о том, что-де приговор все равно будет отменен, Владимир Игоревич бледнел. Не от испуга или ярости. Нет, эти чувства для судьи стали чуждыми уже через пару лет службы. Он всякий раз менялся в лице от обиды. От обиды, что, как сказал этот адвокат, так оно и будет.

«Все равно ведь приговор отменят, Владимир Игоревич…» – произносит адвокат, из деликатности утаивая окончание этой фразы – «хоть он и законный».

К Феклистову в позапрошлом году зачастил адвокат Маминов. Хамоватый тип, предназначенный лишь для того, чтобы в процессах нести околосудебный бред. Феклистов знал, что господин Маминов, даже не слишком маскируя это, берет с клиентов деньги. Все бы ничего, ибо на этом принципе и основана адвокатская практика. Дело в другом. Маминов брал деньги «под судью Феклистова». Для тех, кто уже переварил первое блюдо упомянутой кухни, подается второе. Брать деньги «под» выглядит следующим образом. Маминов: «Добиться справедливого решения в отношении вашего сына можно, но это стоит денег». Убитый горем отец подсудимого: «Сколько вы попросите?..» Маминов: «Господи! Да разве мне это нужно?! Я питаюсь исключительно из тех сумм, которые вы официально проплатили в кассу коллегии адвокатов! Не я же выношу приговор…» Папа: «А сколько нужно судье?» Господин Маминов, со вздохом: «Пять тысяч долларов США…»