Вячеслав Денисов - Трибунал для судьи

Однако я переусердствовал. Саша пришел в парк своей фривольной походкой один и уселся на лавку у фонтана. Сел по-босяцки, на спинку, поставив ноги на сиденье. Никакой вычурной показухи. Вся его «хулиганская» суть говорила – «заканчивай страдать херней, выбирайся из подъезда и иди сюда». И я подошел.

Земцов курил и смотрел на меня так, будто мы с ним расстались пару часов назад. Ничего не скажешь – профессионал. Подождав, пока я подойду на расстояние звуковой связи, он поинтересовался:

– Не стыдно прятаться по подъездам, Антон Павлович? Я твое лицо на третьем этаже еще на подходе заметил. Проверяешь меня на вшивость?

– Проверяю, – сознался я. – Время нынче такое, Александр Владимирович. Не подстрахуешься – либо кошелек утянут, либо перо в спину засадят. Как здоровье?

Со здоровьем у начальника отдела по борьбе с бандитами региона было все в порядке. Печень вот только пошаливает. Он знал все. Единственное, что миновало его внимание, – это моя поездка в Новосибирск.

– Антон Павлович, вся информация ходит на низовых уровнях, поэтому шуму пока мало. Единственное, что я знаю из наиболее нашумевшего, это то, что ваш Лукин, председатель Областного суда, обращался в квалификационную коллегию судей с вопросом о возбуждении в отношении тебя уголовного дела.

– По факту? – на всякий случай осведомился я.

Земцов вздохнул и зашвырнул окурок в сторону «Писающего мальчика».

– Ступицын предоставил ему материалы, подтверждающие твою причастность к убийству старшины Шилкова. И тот «повелся». Только я думаю, что повелся он не от неопровержимости предоставленных фактов, а по другой причине. Что-то слишком многие из вашего стана приют в Областном суде не находят. И, насколько мне известно, это не самые худшие судьи области. А утверждают на должности… ты сам знаешь кого. Сука он, ваш Лукин. Мне так кажется. Я не ругаюсь, а даю квалифицированную милицейскую оценку – «сука».

Мне в очередной раз стало грустно. Кажется, я пошел на второй круг. Первый раз меня поломать не удалось. У Председателя появилась вторая возможность. На этот раз наиболее реальная. Загнать судью Струге если не в гроб, то в подпол.

– Саша, ты сам-то веришь в то, что обо мне говорят?

– Если бы верил, ты пять минут назад уже был бы в наручниках, на снегу. Кстати, на квалификационной коллегии судей Лукина твои коллеги «побрили»! Лишь двое, насколько мне известно, тут же каркнули – «за»! Каркнули, но это оказалось гласом вопиющего в пустыне. Антон Павлович, я хочу помочь тебе, но пока не знаю чем. У меня не хватает правды. А ты сам знаешь, как трудно делать добро, не видя правды.

Я знаю. Поэтому и рассказал ему ВСЁ. Абсолютно все.

– Твои коллеги в Новосибирске с моей подачи «сломали» двоих терновских ублюдков. Один всуе произнес вслух фамилию Ступицына. Мне произнес, по моей горячей просьбе. Свяжись с ними, они тебе еще подкинут свежего. Но то, что я тебе рассказал – от похода за сахаром, до моего звонка тебе, – и есть правда. И вот что, Саша… Ты остался один, кому я руку на плечо могу положить.

И Земцов узнал историю о Пащенко.

– Не может этого быть! – Старый опер решительно замотал головой, как упрямая лошадь. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Вадим Пащенко и вся эта бодяга? Да он же друг твой по жизни?! Вы же в выходные даже в сортир вместе ходите мочиться!

– Друзья иногда, оказывается, меняют окраску. Виолетта Штефаниц – Гурон – Ступицын – Пащенко. У меня у самого в голове это не укладывается. Я сам в это верить не хочу. Но я вижу то, что вижу, а не то, что хочу видеть. Я же не идиот! И где, вашу мать, в конце-то концов, моя жена?!

Сашка не выходила у меня из головы ни на секунду. Почему-то сейчас я за нее боялся больше, чем за себя, хотя она в Москве, а я – здесь.

– То есть? – раскрыл седоусый рот Земцов.

– Вот то и есть! – Я чувствовал, что начинаю терять самоконтроль. – Она уже три дня не отвечает на звонки, хотя до этого мы созванивались каждый день да по несколько раз!

Опер задрал на затылок шапку и почесал лоб.

– Антон (это был первый раз, когда Земцов назвал меня по имени, без отчества), это же Москва… Третьяковка, Кремль, Красная площадь… Загляделась женщина на «белокаменную», да и подзабыла о муже. У них это иногда случается. Дай только на что-нибудь рот разинуть, обо всем забывают. Заговорилась с коллегами…

Я слушал Земцова и видел, что он убеждает сам себя. Если бы это было вне происходящих событий, он бы убеждал не себя, а меня, ревнивого. Но каждый опер, а опытный – в особенности, поражен в той или иной степени вирусом подозрительности. И там, где как раз все в порядке, он будет искать криминал. И глаза Земцова бегали от меня к замерзшему фонтану, в поисках причин того, почему Александра Струге не выходит на связь со своим мужем.