Вячеслав Денисов: Презумпция виновности

– Но почему был выбран именно «Полтинник»? – спросил Георгиев.

– Ты был в микрорайоне вместе со мной. – Кряжин улыбнулся и откинулся на стуле. – Скажи, не это ли лучшее в Холмске место для того, чтобы отобрать имущество, убить его владельца и спрятать тело? Причем за грамм героина это сделают те, кто наутро даже не вспомнит о событиях ночи.

Но встреча не состоялась, и в большей степени я отношу это за счет осторожности Головацкого. Немолодой уже человек, когда материал оказался в его распоряжении, подостыл и понял наконец-то, в какую историю попал. Вполне возможно, что в тот момент, когда пил в ужасном магазине коньяк, он принял решение расстаться с идеей получить сто миллионов и довольствоваться тридцатью. Не исключено, что тревога посетила профессора еще раньше, коль скоро ему пришла в голову мысль спрятать контейнер-«пустышку» в кирпиче. Но было поздно, теперь события развивались уже не по его сценарию.

Сценарий же тех, кто вознамерился оставить Головацкого и без материала, и без денег, ничем не отличался от многих других, когда дело делают отморозки. В город прибывают те, на кого возложена миссия «чистки». Им следует найти и убить Пикулина, забрав у него то, что ему не принадлежит. Все, в том числе и многие, здесь находящиеся, уверены в том, что предметом нашего общего поиска завладел именно таксист.

В какой-то момент людям из столицы, чьи имена мы теперь знаем, дается команда на убийство Пикулина независимо от результата. Их руководителям, являющимся одновременно и руководителями нашего сотрудника, становится ясно, что дальнейшее ведение боевых действий в городе может привести к банальному задержанию и провалу.

Я понял это, когда поиск Пикулина превратился в его откровенный отстрел, хотя таксист рассказывал, как за ним следили двое в парке.

Но люди, охотящиеся за таксистом, находились в контакте с человеком из нашей среды, и тогда я предпринял кое-какие действия, о которых поговорим позже, дабы найти подтверждение причастности сотрудника к конкретной структуре.

– Ушам не верю, – вырвалось у Георгиева. – Когда это делалось?

– Не торопитесь, мой юный друг.

Теперь библиотекарь. Как я ни пытался определить ее роль в сложной схеме преступников, меня ожидало разочарование. Это действительно неудачливая в жизни женщина, а между нами, мужиками, говоря, конченая сука. Я плохо разбираюсь в мотивации поведения женщин, наверное, именно такие примеры и заставляют меня предпочитать свободный секс тесным семейным узам. Но закончим о хранителе книг! Она пешка разового использования, как пластиковый стакан в урне у бочки с квасом. То же самое я могу сказать о родственнике Пикулина – Шельмине.

Однако давайте вернемся к главному.

И в рассказе бабушки, соседки Михаила Петракова, предоставившего приют Пикулину и убитого неизвестным, и в рассказе Пикулина фигурирует человек в черной кожаной куртке с норковым воротником. Что это, случайность? Быть может. Поставим галочку над этим пунктом и идем дальше. Но долго идти не приходится – в конце своего повествования таксист упоминает человека в куртке с норкой в третий раз. Этот человек входил в дом вслед за Петраковым, он же, я уверен, его и убил. Установление доказательств этого – всего лишь вопрос времени.

Так что же это – случайность? – еще раз повторил Кряжин. – И вдруг меня осенило! Сотрудник силовой структуры, работающий на жулье, решившее обогатиться за счет функциональных способностей профессора Головацкого, не просто в Холмске! Он среди членов моей следственной группы.

И я стал проверять, причем ни один из вас, – Кряжин указал пальцем на всех, кроме Сидельникова, – об этом так и не догадался. Начнем с Кирилла.

Для проверки мне очень помогло появление в ГУВД Петракова, который допился уже до того состояния, когда забываешь, о чем говорил пять минут назад. Мы с Сидельниковым съездили на ваш машиностроительный завод, и по моей просьбе, утяжеленной пятьюстами рублями, за тридцать минут мне был изготовлен контейнер, размеры которого я знаю по памяти. На алюминиевом бруске, который поместил внутрь контейнера, я нацарапал иголкой свое имя – «Иван». Окажись в контейнере другой брусок, я тотчас заподозрил бы Желябина. Но он привез мне именно то, что я своими руками прятал в гидранте в холле областной администрации. У Желябина была самая реальная возможность завладеть «материалом Головацкого», но он не воспользовался ею потому, что был честным человеком и остался им навсегда. В моей, во всяком случае, памяти.